Разногласия по этому вопросу в 1649 г. переросли в конфронтацию. Штаты Голландии продолжали требовать уменьшить армию до 26 000 человек. Принц ответил, что территория Республики была теперь значительно больше, чем в 1609 г., и по этой причине требовалось больше войск для размещения гарнизонов в 15 укрепленных городах и 33 фортах, составлявших внешнее оборонительное кольцо Республики. Сокращение численности армии до того предела, на котором настаивали Штаты Голландии, по его мнению, поставило бы под угрозу безопасность государства. В начале 1649 г. обе стороны пришли к компромиссу, в основном сблизив свои позиции. Но летом того же года противостояние возобновилось. Отныне армия была сокращена до 29 250 человек, достигнув наименьшего размера с 1590 г. Принцу и Штатам Голландии оставалось договориться о судьбе еще нескольких сотен военнослужащих. Но ни одна из сторон больше не желала идти на уступки.

Безусловно, главная проблема заключалась не в размере армии, а в том, кто контролирует Республику. Конституционный вопрос, имела ли Голландия как «суверенная» провинция, по условиям Утрехтской Унии, право на роспуск тех частей армии, которым она платила жалованье, без согласия Генералитета, затрагивал самые фундаментальные проблемы государства. Если провинция в одностороннем порядке могла расформировать военные подразделения, находившиеся у нее на содержании, без согласования с Генеральными Штатами, Raad van State и штатгальтером, тогда власть каждого из этих органов становилась более слабой, чем во времена Фредерика-Хендрика. Более того, тогда как в XVII и XVIII вв. регенты обычно называли «этим государством» все Соединенные Провинции вместе взятые, и они, бесспорно, до сих пор были «государством», то отныне, если каждая провинция могла по собственному почину набирать и распускать войска, тогда они из единого государства превращались в федерацию «государств». Такая мысль развивалась в нескольких оранжистских памфлетах.

Конституционный аспект имел важное значение не только для провинциальной политической элиты, бюрократии Генералитета и штатгальтера, но и для армии, флота, официальной Церкви и простого народа. Как отмечал пламенный проповедник Абрахам ван де Велде, если Гроций был прав, и каждая провинция была полным «сувереном», тогда она могла поступать по своему усмотрению не только в военных вопросах и расходовании бюджетных средств, но и в церковной политике. Идеи партии «Штатов» о суверенитете отдельных провинций подразумевали ниспровержение власти Национального Синода и всей концепции официальной Церкви, поддерживаемой Союзом, в соответствии с которой запрет деятельности католической Церкви осуществлялся на общей основе по всем провинциям и землям Генералитета. В первую очередь, именно по этим причинам доктрина Гроция вызвала столь гневный отпор со стороны ортодоксальной кальвинистской группировки.

Летом 1649 г. было ясно, что соотношение сил в Нидерландском государстве начало изменяться не в пользу регентов. Вильгельм II уже решил осенью 1649 г., за несколько месяцев до совершенного им государственного переворота, использовать армию для того, чтобы принудить к повиновению Голландию и обеспечить контроль над государством. Еще в октябре 1649 г. он доверительно сообщил фризскому штатгальтеру Вильгельму-Фредерику о своем намерении в случае, если Голландия в одностороннем порядке примет решение о роспуске армейских подразделений, устроить переворот с целью сохранения Союза и своей власти. Из дневника Вильгельма-Фредерика видно, что штатгальтер делал ставку не только на поддержку шести меньших провинций, но и на расширение раскола внутри самой Голландии. Раздел Голландии, в самом деле, был единственной основой, на которой можно было осуществить трансформацию властных взаимоотношений внутри Республики. В этом заключался урок переворота Морица и секрет власти Фредерика-Хендрика до середины 1640-х гг. Вильгельм II полагал, что, фактически, лишь шесть голландских городов были в достаточной мере привержены новым принципам, чтобы вступить с ним в настоящую борьбу — Амстердам, Дордрехт, Делфт, Харлем, Хорн и Мидделбург. Когда наступит время помериться силами, он был заранее уверен, что голландский ridderschap и еще семь голландских городов примут его сторону. Уже осенью 1649 г. он планировал парализовать партию-фракцию Штатов, арестовав тех регентов, которых считал ее становым хребтом. Уже тогда он составил список девяти выдающихся деятелей, которых намечал взять под стражу, среди них четырех амстердамцев — Адриана Паува, Андриса и Корнелиса Викеров и Антони Утгенса ван Ваверена.

Первоначально оба штатгальтера намеревались приступить к действиям весной 1650 г. Но они признавали необходимость дождаться наиболее благоприятного момента для совершения переворота, заручившись максимальной поддержкой и посеяв как можно больший раскол внутри Голландии. Вильгельм II, понимая решающее значение, принадлежавшее в разворачивавшейся драме простому народу, рассчитывал дискредитировать регентов и натравить на них гнев народных масс с помощью целой волны пропагандистских памфлетов. Только когда население будет достаточно наэлектризовано, а регенты запуганы, принц собирался применить войска, застать врасплох Амстердам и схватить своих противников. Любопытной чертой плана было намерение разместить войска на острове Тексел, чтобы помешать любой попытке английского парламентского режима отправить флот к Амстердаму на помощь партии-фракции Штатов. Объявленные цели Вильгельма II заключались в том, чтобы восстановить свою власть в качестве штатгальтера, подчинить Голландию и изгнать из Амстердама «арминианских», поддерживавших регентов проповедников, заменив их оранжистскими ортодоксами, на которых вполне можно было положиться для убеждения населения поддержать его власть.

В заговор был посвящен крайне ограниченный круг лиц. Но было очевидно, не в последнюю очередь для испанского Государственного Совета в Мадриде, что кризис, в который погрузилась Республика, вполне способен, как в Англии, привести к гражданской войне, и что если Вильгельм II одержит победу, он расторгнет Мюнстерский договор, вступит в союз с Францией (и английскими роялистами) и подавит сопротивление Амстердама, главного сторонника и гаранта нидерландско-испанского мира. На основе этого в Мадриде было принято решение, что если дела в Республике дойдут до крайней точки, или гражданской войны, то брюссельские власти должны сделать все возможное для оказания помощи Голландии против остальных провинций.

Принц использовал каждую возможность для увеличения психологического давления. Вина за ухудшение обстановки в Нидерландской Бразилии, которое вызвало растущее возмущение в Зеландии, Гронингене и Утрехте, была целиком и полностью возложена на Голландию. Вспыльчивый адмирал Витте де Вит, который, помимо его низкого социального происхождения, еще и придерживался антиоранжистских взглядов, был взят под арест вместе с несколькими капитанами, его подчиненными, за то, что отплыл из терпящей бедствие колонии вместе с частью вверенного ему флота, не получив соответствующих приказов от Генеральных Штатов и штатгальтера. По распоряжению принца Оранского несколько из его капитанов были брошены в тюрьму адмиралтейской коллегией в Амстердаме. Это вызвало возмущение бургомистров, которые утверждали, что арест в Амстердаме мог быть произведен только с разрешения городского магистрата. «Отцы города» быстро освободили заключенных. Сам Витте де Вит, однако, остался в заточении у штатгальтера в Гааге.