колдун…

— Другая тётя! — не выдержал я, — С принцессой!

Мне было трудно вообразить, сколько всего могло произойти в Солебреге за одну ночь. Но Сидору надо отдать должное, он очень быстро воспользовался ситуацией. Наверняка начал действовать, как только ему начальник местной стражи доложил о моём аресте.

— Не знаю других тёть, — пацан пожал плечами, — А принцесса, говорят, у кнеза. Ему сам Сидор её передал, чтобы тот отдал её царю, чтобы тот отдал её королю из другой страны… А Клык передал ещё и записку гонцу, чтобы тот передал её царю.

Я чуть не завыл. С одной стороны, любопытный малец оказался кладезем информации. С другой мальчишеская простота начинала меня доканывать.

Старательно загибая пальцы, я кое-как разобрался. «Отдал, передал, потом опять передал.»

— Принцесса у кнеза, так?

— Да.

— Кнез отдаст её царю, чтобы тот подружился с королём Лучевии, так?

— Наверное. Только Клык сказал, что кнез не отдаст. Ему нужно, чтоб король с царём поругались так сильно, чтоб драться.

Да, в мальчишеской голове война между двумя странами выглядела, как обычная драка. Зато мне всё стало понятно.

Сидор наверняка быстро выяснил, что за девчонка ошивается рядом со мной. Схватил ей и в качестве доброй воли отдал кнезу — смотри, преступный мир уважает тебя.

Но одновременно с этим Сидор сам отсылает весточку царю. Какому, кстати? Скорее всего, царю Моредара, ведь кнез подчиняется в первую очередь ему.

На пороге большой войны Нереус Моредарский прискачет сюда, не жалея лошадей. А скорее всего, приплывёт.

— Ну, хорошо… — я кивнул, — А зачем Сидор моего барда держит?

— Так царь приедет, а кнез сына возьмёт, и убьёт.

Я хлопнул себя по лбу.

— Да зачем кнез своего сына убьёт⁈

Пацан удивился:

— Ну ты даёшь… Ой! Ну вы даёте, господин. У кнеза нет сына.

С трудом я сдержал вой отчаяния. Да расщелину мне в душу! О, Вечное Древо… или Отец-Небо, даруйте мне мозги, чтобы понять этого мальца!

— Да смердящий твой свет! — я беспомощно потряс рукой перед мелким, но тот, к счастью, меня уже не боялся, — Ты сам сказал, что кнез сына убьёт.

— Так царский сын же…

Тут я чуть не поперхнулся. И застыл, удивлённый.

— А где ж он его возьмёт?

— Так вы ж сами про барда с гуслями спрашивали. А Клык говорит, что он — сын. Но кнезу нельзя пока об этом говорить, чтоб тот не узнал ничего.

Да, пробила-таки мальчишеская простота цельнометаллическую варварскую душу.

— Погоди. Бард, он… кхм… чей сын? Царя Раздорожья, что ли⁈

— Наверное… А у нас не один царь?

Глава 3

У пацана и вправду весь мир умещался в маленьком Солебреге, за пределами которого существовали только сказки и легенды, услышанные им от старших беспризорников. И мелкий сильно удивился, узнав, что царь в Троецарии не один, а целых три.

Эта очевидность заставила его лоб наморщиться, и он удивлённо выдал:

— Так поэтому и Троецария⁈

Сказав это, он замолк, опасливо втянув плечи. В его мире длинный язык — причина лишний раз быть битым. Но новое протянутое яблоко слегка его расслабило.

От меня не укрылось, что взгляд пацана то и дело возвращался в волшебную подворотню, из которой катились яблоки. Кутень сейчас скрывался в тени, поедая какую-то членистоногую дрянь, пойманную в помойке.

К сожалению, подсказать, кому именно Виол приходится сыном, Лука не мог. «Царь — он и царь, а какой, не знаю». Поэтому я всё никак не мог составить паззл.

Лука вгрызался зубами в большущее яблоко, но в этот раз уже не спешил с ним расправиться. На его лице читалось многое.

Ему явно нравилось сидеть в этой подворотне рядом с этим громилой, который хоть и страшный, но и кормит, и дарит чувство безопасности. Ведь как только это яблоко закончится, ему потом опять возвращаться в ненавистные трущобы.

Он видел, что я уже не задаю вопросы, и понял, что пользы мне от него никакой. Поэтому он боялся сказать даже слово, не отвлекая меня от размышлений.

Вконец запутавшись, я упёр топорище в свой нахмуренный лоб, пытаясь составить хоть сколько-нибудь логичную картину. На хрена царю Раздорожья посылать сына на юг Троецарии⁈ Его уже десять раз могли убить, начиная с того момента, как я встретил его в клетке работорговцев.

Такое вполне возможно, если у него десять наследников. Всех надо пристроить к делу, а кого-то вообще держать подальше — характер у всех разный. Вот и сбагрил блудливого Виола на юг.

Но почему тогда у Виола южная внешность? Смуглый, черноволосый, и с щетиной, которую можно брить по два раза на дню — бард всё время на это жаловался.

Девушка, которая следила тогда в «Сияновой прелести» за бардом, не была такой. Виол ведь сказал, что это Раздорожье прислало за ним ещё «глаза».

Не смуглая, как южанка, и не бледная, как северянка. Такую внешность я видел в Солебреге у многих, значит, это приезжие из центральной Троецарии.

А может, царь Раздорожья нагулял Виола от южной наложницы? Тогда картина вполне складывается — не такой уж этот поскрёбыш и ценный наследник, очередь до него точно не дойдёт. Вот и отправил его на задание расследовать работорговлю на юго-востоке, а южная внешность здесь только в плюс.

Нет, не сходится. С наложницей царя сходится, а вот с самим царём не сходится. Ох, тугие варварские мозги, с трудом ворочаются…

На хрена хитрожопому Сидору ссора кнеза с царём Раздорожья? Разве это центральная столица ставит тут кнезов на княжение?

Это делает южный царь, Нереус Моредарский. А иначе какой он тут царь?

Кнез, который плетёт свои интриги против Нереуса, посылает письма о его просчётах царям Раздорожья и Хладограда.