Глаза её вновь устремились на Гариона. Мальчик, очень серьезный,тихо сидел в углу каюты. Она подумала, что, может быть, именно его серьезностьвозбуждает её любопытство и заставляет постоянно смотреть на него. Другиемальчики, которых она знала — вельможи и дети вельмож, — всегда старалисьбыть обворожительными и остроумными. Гарион никогда не старался шутить с нейили говорить умные вещи, чтобы её развлечь. Она не знала, как к этомуотноситься. Неужели он так неотесан, что не знает, как ему положено себя вести?Или знает, но не хочет стараться? Мог бы попытаться — хоть иногда. Как ей себяс ним держать, если он по-прежнему не захочет ей потворствовать?

Она резко напомнила себе, что сердится на него. Он сказал,что королева Солмиссра — самая красивая женщина, какую он когда-либо видел. Ещерано забывать эти дерзкие слова. Она непременно заставит его помучиться за этотоскорбительный промах. Пальцы её рассеянно играли ниспадающими на щеки кудрями,глаза сверлили лицо Гариона.

На следующее утро пепел, падавший вследствие сильноговулканического извержения где-то в Ктол Мергосе, немного рассеялся, так чтовновь стало можно выходить на палубу. Заросли по берегам реки все еще скрывалапыльная мгла, но воздух был уже достаточно чист, чтобы дышать. Се'Недра срадостным облегчением выбралась из душной каюты под палубой.

Гарион по обыкновению сидел на носу корабля, увлеченнобеседуя с Белгаратом. Се'Недра несколько отрешенно отметила, что он с утра непричесался. Она подавила возникшее тут же желание вытащить гребень и исправитьэто упущение. Вместо этого она с напускным безразличием прошествовала к борту,откуда могла слышать разговор, не подавая виду, что подслушивает.

— … он всегда был здесь, — говорил Гариондеду. — Он говорил со мной говорил, что я веду себя по-детски или глупо ивсе такое. Мне кажется, он в уголке моего мозга сам по себе.

Белгарат кивнул, рассеянно почесывая бороду здоровой рукой.

— Похоже, он совершенно не принадлежит тебе, —заметил он. — Этот голос, который ты слышишь, он что-нибудь еще делает?Помимо того, что говорит с тобой?

Гарион задумался.

— По-моему, нет. Он говорит мне, что я должен делать,но я так понимаю, что делать должен я сам. Когда мы были во дворце Солмиссры, ядумаю, он вынул меня из моего тела, чтобы я поискал тетю Пол. — Оннахмурился. — Нет, поправился он. — Когда я остановился и подумал обэтом, он сказал мне, как сделать это, но сделал я сам. Когда мы вышли из тела,я почувствовал его рядом с собой — впервые случилось так, что мы были отделеныдруг от друга. Правда, я не видел его. Это заняло-то всего несколько минут. Онвелел Солмисре все уладить и не выдавать, что мы делали.

— Ты многое сделал с тех пор, как расстался со мной и сСилком, так ведь? Гарион угрюмо кивнул.

— По большей части это было просто ужасно. Я сжегЭшарака. Ты знаешь?

— Твоя тетка мне рассказала.

— Он ударил её по лицу, — сказал Гарион. — Яхотел за это убить его кинжалом, но голос велел мне поступить иначе. Ядотронулся до него рукой и сказал: «Гори!» Вот и все — просто «гори», и онзагорелся. Я хотел потушить его, но тетя Пол сказала, что это он убил моих матьи отца. Тогда я сделал пламя еще горячее. Он молил меня потушить, но я нестал. — Гарион поежился.

— Я пытался предупредить тебя, — мягко напомнилему Белгарат. — Я ведь говорил, что впоследствии это тебе совсем непонравится.

Гарион вздохнул.

— Надо мне было слушать. Тетя Пол говорит, что если тыраз использовал это… — Он запнулся, ища слово.

— Эту силу? — предположил Белгарат.

— Да, — согласился Гарион. — Она говорит, разиспользовав, ты уже не забудешь и станешь делать это снова и снова. Лучше бы явсе-таки ударил кинжалом. Тогда это, то что во мне, не вырвалось бы на волю.

— Ты знаешь, что ты не прав, — совершенно спокойносказал ему Белгарат. Тебя уже несколько месяцев распирало, и ты, сам того неведая, только на моей памяти воспользовался этим раз пять-шесть.

Гарион недоверчиво уставился на него.

— Помнишь того сумасшедшего монаха за переправой вТолнедре? Когда ты коснулся его, поднялся такой шум, что я думал, ты его убил.

— Ты сказал, это сделала тетя Пол.

— Я солгал, — беспечно признался старик. — Яделаю это довольно часто. Главное, чтобы у тебя всегда была эта способность.Рано или поздно она должна была проявиться. Я не стал бы так горевать из-затого, что ты сделал с Эшараком. Может быть, это было несколько необычно — нето, что я бы сам сделал, — но в конечном счете справедливо.

— Значит, так будет всегда?

— Всегда. Боюсь, это так.

Принцесса Се'Недра испытывала некоторое самодовольство.Белгарат только что подтвердил то, что сама она говорила Гариону. Если бмальчик перестал упрямиться, его дед, его тетя и, конечно, сама принцесса — всеони гораздо лучше знают, что правильно и что для него лучше, — почти безтруда направили бы его жизнь в нужное русло.

— Давай вернемся к этому твоему голосу, —предложил Белгарат. — Я должен знать про него больше. Мне бы не хотелось,чтобы в твоей голове находился враг.

— Это не враг, — заметил Гарион, — он нанашей стороне.

— Так кажется, — заметил Белгарат, — а то,что кажется, не всегда верно. Мне было бы гораздо спокойнее, если бы я знал, чтоэто такое. Не люблю неожиданностей.

Принцесса Се'Недра тем временем глубоко погрузилась в своимысли. Где-то в её хитрой маленькой головке вырисовывалась идея — идея,открывающая весьма любопытные возможности.

Путешествие до порогов на Змеиной реке заняло большую частьнедели. Хотя жара по-прежнему стояла невыносимая, они уже немного к нейпопривыкли. Се'Недра почти все время проводила на палубе с Полгарой,демонстративно не замечая Гариона. Тем не менее она частенько бросала на неговзгляды, стараясь различить хоть какие-нибудь признаки мучений.