— Твой отец ошибается, — пробормотала Дебора. — Я обычная девочка.

Аарон резко и зло засмеялся.

— Ты ведешь себя не так, как все.

— Почему ты хочешь учиться в школе? — спросил Джонни. — Какая же ты девчонка? Какая нормальная девчонка станет сидеть под окнами школы и подслушивать, что говорят на уроках?

— Я… Я хочу учиться, — шепотом произнесла Дебора. — Я хочу уметь читать, как вы.

Ее преследователи засмеялись.

— Зачем тебе читать? Что ты хочешь читать? — спросил Аарон. — Свои колдовские книжки? — Тут он схватил ее за плечо и сильно толкнул.

Стараясь сохранить равновесие, Дебора шагнула назад и наткнулась на Уильяма Гудмена.

Тот пронзительно заорал, словно обжегся о пламя.

У колодца закукарекал петух. Закудахтали куры.

Дебора удержалась на ногах и злобно посмотрела на мальчишек.

— Сейчас я превращу вас в цыплят, — закричала она. — Всех вас! И вы будете стоять возле моих ног и клевать зерна!

— Так она все-так и ведьма! — ахнул Аарон. — Она сама в этом призналась!

Камень выпал из рук Джонни.

Дебора подняла до щиколоток подол юбки и пустилась наутек.

Она ожидала, что они побегут вдогонку, повалят ее на землю, начнут колошматить кулаками и камнями.

Но, к ее удивлению, они застыли на месте, словно пугала. Только смотрели, как она улепетывает, и не пытались догнать.

Непрестанно оглядываясь, она бежала к крайним домикам деревни. Вскоре мальчишки скрылись из виду.

Они поверили мне, догадалась она.

Они поверили, что я могу превратить их в пищащих цыплят.

С мокрыми от слез щеками она пересекла деревенскую площадь. Перед ратушей она увидела кучку людей в черном. Олдермен Гаррисон, отец Аарона, говорил о чем-то с двумя деревенскими старостами.

Все трое повернулись и проводили взглядом бегущую девочку.

Она пробежала через маленький рынок, мимо жалких повозок со скудным товаром: несколько горшков меда, пара ведер жидкого молока, заветренный кусок говядины. Пересекла большую лужайку и бросилась к маленькому, приземистому домику, где жила со своей матерью.

Вытирая обеими ладонями слезы со щек, Дебора ворвалась внутрь. Кэтрин, ее мать, обернулась от очага, где в горшке варились крупные бурые яйца.

— Почему ты плачешь? — спросила Кэтрин. — Что случилось, Лунное Дитя?

— Мама, не надо так меня называть! — взмолилась Дебора.

Кэтрин откинула со лба тонкие каштановые волосы дочери. На правом ее виске открылось голубоватое родимое пятно — маленький, аккуратный полумесяц.

— Я всегда называла тебя так, Дебора, — пробормотала Кэтрин. — Ведь ты родилась под растущей луной, совсем такой, какая на твоем лбу.

— И я поэтому стала такой… такой несчастной! — сердито воскликнула девочка. — Деревенские обвиняют меня во всех их бедах. И все из-за этого родимого пятна.

Она оттолкнула материнскую руку и снова спрятала под волосами голубоватый полумесяц.

— Те мальчишки из школы — они опять погнались за мной.

— Я слышала их крики, — ответила мать. — Бедная моя девочка!

Дебора больше не пыталась остановить льющиеся по лицу слезы.

— Я… ведь я не ведьма! Я только девочка, мне всего двенадцать лет. Почему они меня дразнят? Почему все меня так ненавидят?

Кэтрин вернулась к очагу и подбросила в огонь несколько поленьев.

— После твоего рождения в деревне произошло столько странных событий, — ответила она, помешивая в горшке деревянной ложкой с длинной ручкой.

— В тот же день, что и ты, родился теленок с двумя головами, — продолжала Кэтрин. — Советник Форрестер зашел в наш дом, а вскоре после этого вытащил из ушей двух живых мышей и с тех пор стал глухим. Вот такие странные дела. Деревенские просто не знают, кто виновник этого.

Дебора присела на табурет возле огня.

— Больше всего меня мучает Аарон Гаррисон, — произнесла она и стиснула кулаки так сильно, что в ладонь впились ногти. — Он ходит как принц со своими светлыми волосами. И подговаривает против меня всех мальчишек в нашей деревне.

— Успокойся, девочка моя, — уговаривала ее мать. — У нас сегодня на обед свежие яйца и краюшка хлеба с рынка. Ступай к колодцу и умойся. Холодная вода поможет тебе. Ты сразу перестанешь плакать.

Но Дебора не слушала ее.

— Эх, если бы я могла им отплатить, мама! Если бы я могла отплатить Аарону Гаррисону за… за… — Тут из ее горла вырвалось рыдание.

— Тише, дочка, — прошептала Кэтрин.

Однако Дебора уже не могла совладать с собой.

— Как они смеют швырять в меня камни! Как они смеют называть меня ведьмой! Я ненавижу этих мальчишек! Ненавижу! Я… я хочу, чтобы этот жуткий Аарон стал таким же несчастным, как я!

На следующее утро ее желание осуществилось.

Утро выдалось ясным и по-весеннему холодным. Кэтрин молча поставила на грубый деревянный стол завтрак — холодные яйца, оставшиеся с вечера, и дымящиеся чашки травяного чая.

Дебора не спала всю ночь. Ее мучили мысли об Аароне и других мальчишках.

Она угрюмо села за стол и с трудом съела яйцо. Зато чай согрел ее своим приятным теплом и ароматом.

От сильного порыва ветра вздрогнули стены их ветхого домика.

— Мама, ты спала сегодня? — спросила Дебора. Мать пожала плечами.

— Немножко вздремнула. — Пригубив чай, она взглянула на дочь. — Гляди-ка, вереск наконец-то зацвел.

Дебора улыбнулась через силу. Ей всегда нравилось, когда весной появлялись лиловатые цветочки. Кэтрин сжала руку дочери.

— Давай поднимемся сегодня на гору и наберем побольше вереска. Чтобы весь наш дом наполнился его сладким ароматом.

Дебора кивнула.

— Пойдем, мама. Может, нам станет немного веселее.

Взяв под навесом соломенные корзинки, мать с дочерью направились через лужайку.

В прохладной утренней дымке поднималось красное солнце. Роса уже сверкала на травинках в его лучах.

Они подходили к деревенской площади, когда услыхали резкие крики. Оглянувшись, они увидели, что к ним бегут четыре женщины в развевающихся фартуках.

— Кэтрин Андерсен, держи свою дочь! — злобно закричала одна из них. — Не дай ей убежать.

Дебора уронила от неожиданности корзинку, и ее захлестнула волна холодного страха.

Кэтрин схватила дочь за руку и спокойно смотрела на приближающихся.

Дебора узнала Эмили Гаррисон, мать Аарона. Из- под темно-синего чепца выбивались ее светлые пышные волосы. Круглое лицо покраснело и покрылось пятнами от слез. За ней еле поспевала Розмари Плятт и ее две кузины.