не узнаёт даже сына с внуком. Я уже молчу про правнука, он его вечно за сына принимает.

Лия показала ему фотографию. Это моя прабабушка и бабушка на фоне его ювелирной мастерской. А это подвеска, которую, скорее всего, сделал он.

— И что ты хочешь?

— Просто поговорить с ним. Возможно, он знает где они жили, куда потом уехали, что-то про их жизнь. Даже самая маленькая деталь мне может помочь, потому что у меня больше вопросов, чем ответов, бабушка почти ничего не рассказывала о своём прошлом.

— Дай-ка сюда кулон, — скомандовал хозяин магазина.

Лия протянула ему свое сокровище.

— Да, по стилю похоже на Ясуо. Он очень любил создавать узор из иероглифов. Ты хоть знаешь, что он значит?

— Вечная жизнь или что-то в этом роде, — выпалила Лия, мне бабушка говорила, но прошло столько лет, что я не помню точного перевода.

— Да, примерно так, я бы сказал, что долгая жизнь в здоровье и достатке.

— Так намного лучше, — улыбнулась Лия.

Мужчина ещё раз взглянул на фото.

— Ты думаешь, что они жили здесь?

— Скорее всего.

— Тогда, возможно, я смогу тебе помочь. Я всю жизнь прожил здесь и знаю очень много людей, кто-то должен их помнить.

Я не могу оставить магазин, но если у тебя есть карта, я бы мог отметить места, где живут старожилы.

— Было бы очень любезно с вашей стороны. Только вот карты у меня нет, к сожалению. И у вас тоже, если я вас правильно поняла.

— Можешь сходить на главную площадь, там есть туристическое бюро. Заодно и посмотришь на центр, а то ты, наверное, думаешь, что это не город, а дыра какая-то.

Лия мысленно согласилась, но вслух произнесла совсем другое: "Почему же? Мне показалось, что у вас очень милый городочек. Особенно мне понравились керамические вывески с названиями улиц".

— Какая ты внимательная!

— Да, мне часто это говорят, а я просто люблю детали.

— Ладно, хватит болтать! Беги за картой, а то они рано закрываются.

…

Лия вернулась меньше, чем через час. С картой в руках и улыбкой до ушей. Она чувствовала, что мир ей помогает и была безумно этому рада.

Хозяин книжного сделал несколько отметок на карте и стал пояснять: "Первым делом, сходи к моей крестной, она уже в возрасте, но у неё отличная память. Плюс ей всегда нравилось совать нос куда не просят и болтать без умолку, так что она — просто идеальный кандидат".

Далее он написал ещё полдюжины имён, где-то поставил улыбающуюся рожицу, где-то нейтральную, а где-то печальную, чтобы Лия понимала с кем она будет иметь дело.

— Спасибо огромное, вы мне очень помогли! — сказала она и протянула ему коробочку с мини круассанами.

— Не за что! И спасибо за презент. Кстати, как ты узнала, что я люблю именно с фисташковой начинкой?

Но Лия лишь улыбнулась: "Я же сказала, что я всегда обращаю внимание на детали".

…

Крестная и правда оказалась очень разговорчивой, но Лия не знала, радоваться этому или нет. За те четверть часа, что она провела здесь, старушка не дала ей вымолвить ни слова. И это при том, что Лия была не из робкого десятка. В подростковом возрасте её даже называли адвокатшей, потому что она очень любила спорить и всегда вставала на защиту тех, с кем, по её мнению, поступили несправедливо или просто некрасиво. Но тут она почувствовала себя такой беспомощной. Каждая её попытка прервать монолог и превратить его хотя бы в подобие диалога — заканчивалась ничем. Женщина рассказывала и рассказывала какие-то байки, сплетни, сбивалась и начинала повествование заново. Лия уже хотела сослаться на дела и уйти, как в воздухе повисла тишина.

— Так что ты хотела узнать? — как ни в чём не бывало спросила старушка.

Лия не поверила своим ушам, но решила, что шанс упускать нельзя и показала фотографию, кулон и очень быстро, почти речитативом, рассказала то немногое, что знала.

— Как же я сразу не догадалась! Ты же — вылитая Рената!

— Рената — это моя прабабушка? — прошептала Лия. Ей стало ужасно стыдно. Она вспомнила, как папа показывал ей фотографии и перечислял всех присутствующих, но она даже не запомнила, как звали маму её любимой бабушки. Какое красивое имя, как renacimiento. И тут до неё дошло, что оно значит то же самое — возрождение или перерождение.

— Ты что-то сказала? — спросила старушка.

Но Лия предпочла не позориться и задала вопрос: "Вы с ней дружили?"

— Можно и так сказать. Она училась в одном классе с моей старшей сестрой, и они очень дружили, не разлей вода, как говорится. А так как я вечно за Маргаритой хвостиком ходила, я и для Ренаты была как младшая сестра. А когда сестра утонула, так вообще, мы очень друг друга поддерживали.

— Простите, я не знала, примите мои соболезнования, — очень тихо, почти шёпотом сказала Лия. Ей было ужасно неудобно, что по её вине выплыла такая деликатная тема.

— Не переживай, с тех пор столько воды утекло. Конечно, это был удар для нас всех, но мы научились с этим жить. И я очень этому рада. У меня есть знакомые, которые потеряли дочь-подростка больше 10 лет назад и до сих пор её оплакивают. Это очень больно, я понимаю. Но у них остались две дочери, которым так нужны были родители. Но они предпочли, и до сих предпочитают, жить в трауре. Я такого не понимаю, неужели они думают, что их дочери было бы приятно видеть их плачущими каждый день? А своих сестёр, которые оказались практически без присмотра и, самое главное, без родительской любви? Ещё хорошо, что средняя уже довольно большая была, когда это произошло, помогала и по хозяйству, и с малышкой. Ой, что-то я совсем от темы ушла. На чём мы остановились?

— Что вы ещё больше сплотились, когда вашей сестры не стало.

— Да, мы переписывались с Ренатой, когда она уехала учиться в столицу. И потом не теряли связь, даже когда она переехала в Австралию. Я храню её письма. Подожди секундочку, сейчас я постараюсь их найти.

Лия предложила ей помочь, потому что видела, что она передвигается с трудом, но та наотрез отказалась. Лия чуть опешила, но решила не настаивать и продолжила расспрашивать.

— А дочку её вы знали?

— Видела пару раз, не более. Перед переездом они вернулись сюда, и я случайно столкнулась с ними у входа в магазин моего крестника. Тогда им ещё его отец управлял.

— Они выходили из ювелирного?

— Да. А откуда ты