Мы ударились в панику и стали лихорадочно приглядываться к каждому парню в пределах видимости, чтобы определить, похож ли он на психованного маньяка-убийцу, похищающего людей. Мы бросились в гостиницу, по дороге обыскав каждый бар и темный закоулок. Все это время перед глазами у меня стояло мамино лицо, которое как будто бы говорило: «Я так и знала! Так и знала, что тебе не обойтись без телефона британского посольства!»

— Черт, — процедила я, ни к кому в отдельности не обращаясь. Мы поднимались по лестнице в наш номер. — Не могу поверить, что это происходит с нами.

Подойдя к двери, я стала искать ключ, но вдруг окаменела. Господи, что это еще такое? Меня оглушил душераздирающий хор, исполняющий песенку «Сыграй нам блюз, белый человек». Звуки раздавались из-за нашей двери.

Все еще трясущимися руками я открыла дверь, и передо мной предстало самое что ни на есть идиотское зрелище. Трое парней в сомбреро орали во все горло, еще один играл на гитаре-развалюшке, а еще один сладко спал. На животе у последнего кто-то выстроил пирамиду из пивных банок, а из его ушей свисали его же носки. В центре всего этого безобразия восседала Джесс с пивной банкой в руке.

— Девочки, я уже начала беспокоиться, где вы! Заходите, я вас с ребятами познакомлю! — прокричала она.

Я онемела и, потеряв способность двигаться, приросла к полу. Хотела было что-то выговорить, но никакими словами невозможно было выразить те сорок семь разнообразных эмоций, что метались у меня в голове. На помощь пришла Кэрол.

— Джесс, какого черта здесь творится?

Четверо парней выжидающе смотрели на нас. Спящий хранитель пивной пирамиды даже не пошевелился.

— Мы познакомились у входа в «Шотландец», — выпалила Джесс. Ей хватило приличия немного смутиться. — Они из Барнсли, и им негде жить, потому что из кемпинга их выгнали. Я пожалела их и привела их к нам… Подумала, что они могли бы пожить с нами. Вы ведь не против?

Я все еще пыталась расшевелить онемевший язык. Кейт громко вздохнула.

— Извини, Джесс, но у нас есть правила, — отрезала она. — Мужчин приводить нельзя.

На лице Джесс застыл непередаваемый ужас, и она уже хотела произнести оправдательную речь, когда заметила на губах Кейт улыбку. У Кэрол задрожали плечи, и через пару секунд все мы катались по полу от хохота. Даже разбудили Парня с Носками.

До рассвета мы не спали, пили, исчерпав весь репертуар песен «Битлз», Элвиса и Фрэнка Синатры. В шесть утра завершив пирушку чудовищным исполнением песни «Нью-Йорк, Нью-Йорк», мы рухнули спать там же, где сидели. Даже не стали решать, кто где будет спать: десять человек в квартире, предназначенной для двоих, — это безнадежно. Просто договорились так: кто сможет где расчистить место на полу, там он и ляжет.

В состоянии опьянения нам показалось, что парни из Барнсли — безобидные и забавные ребята. Дейв играл на гитаре, был ростом пять футов восемь дюймов, у него была милая улыбка и злобные шуточки. Братья Пол и Барри говорили одновременно — один мозг на двоих и вдвое больше рук и ног. Марк был красавчиком — высокий, смуглый, дьявольски симпатичный и явно не понаслышке знал, что такое штанга. Что до Парня с Носками, то он за всю ночь даже ни разу не приоткрыл глаза, так что мы договорились, что отныне и навеки он официально будет именоваться Парнем с Носками.

Последующие три дня повторяли первый почти в точности, только вот народу стало больше. Ребята вели себя, как старшие братья: приносили нам коктейли на пляже и отваживали посторонние ухаживания, изображая из себя братьев, дружков или мужей в зависимости от ситуации. Правда, Кэрол решила, что хочет узнать побольше о том, как Майк качает пресс, и они устроили маленький инцест, но, не считая этого, наши отношения были чисто платоническими.

Однако на четвертый день все изменилось.

День не предвещал ничего дурного: долгое ленивое лежание на пляже, крем от солнца, пляжный волейбол. В шесть мы вернулись в гостиницу, чтобы подготовиться к очередной вечерней прогулке по злачным местам Бенидорма. Для посещения ванной мы разработали весьма эффективный график: сначала идут мальчики, и пока они принимают душ, мы часок попиваем коктейли на балконе. Потом они уходят в паб, а мы наряжаемся и встречаемся с ними уже на месте. Все очень цивилизованно, если бы не неизбежная нехватка места, драчки с брызгами и прочее безобразие, которого было не миновать. В тот вечер я приняла душ, оделась и накрасилась довольно быстро, что было мне несвойственно. Однако я пришла к выводу, что а) слишком жарко, чтобы копаться, и б) в этом городе даже с лицом, похожим на коровью задницу, и фигурой не лучше тебе все равно гарантировано мужское внимание.

Когда мы явились в паб, ребята уже стояли на столе, распевая футбольные гимны, так что мы воспользовались возможностью и украли их стулья. Неумный ход, так как они уселись нам на колени и сидели там, пока нам не свело ноги и мы были вынуждены аккуратно спихнуть их на пол.

Примерно в одиннадцать часов, когда меня уже не на шутку качало на тонких шпильках, в бар вошел высокий блондин в сопровождении темноволосого парня. Блондинчик выкрикнул приветствие Саре, и я смутно припомнила, что зовут его Грэхем: это тот парень, которого она домогалась вчера вечером. Он подошел к нашему столику, а его друг стал проталкиваться к бару. Он ждал своей очереди; через толпу я могла разглядеть только его макушку.

Грэхем уселся Саре на колени, и тут его друг повернулся и стал пробираться к нам. Мое сердце замерло. Еще пара секунд — и перехватило кислород. Я уже собиралась искать коричневый бумажный пакет, чтобы подышать в него, как его глаза остановились на мне. И какие глаза! Такие синие, что, если бы дело происходило в девяностые, клянусь, я бы подумала, что он носит цветные линзы; его ресницы заставили бы куклу Барби умереть от зависти.

Ему был примерно двадцать один год; иссиня-черные волосы, смуглая кожа и скулы, как у актера из американской мыльной оперы. Он был ошеломляюще хорош собой. Все время, пока он шел к нашему столику (как мне показалось, мили полторы), он не сводил с меня глаз. Все еще глядя мне в глаза, поставил стаканы. На его губах появилась улыбка, приоткрывшая зубы, по которым мне захотелось постучать, чтобы убедиться, что они настоящие. Боже милостивый, да это же любовь с первого взгляда! Мне казалось, что громовые удары моего сердца заглушают даже ритм дурацкой песенки «Заткни рот», ревущей из динамиков. Он посмотрел на меня еще немного и медленно, с мягким шотландским акцентом произнес:

— Ну что, мы уходим?

Мой мозг заскрежетал в поисках остроумного ответа, услышав который все должны были схватиться за живот, но способность мыслить меня покинула.

— Да.

Да? И это все? Все, что способна придумать образованная и бойкая на язык молодая девушка вроде меня? Наверное, он подумал, что я тупа как пробка и не в состоянии поддержать беседу.

Он протянул руку, и я взяла ее, все еще утопая в его взгляде. Вышла вслед за ним на улицу, где он свернул направо и зашагал в полном молчании. Где-то через сотню ярдов он остановился, взял мое лицо в ладони и медленно меня поцеловал. Я почувствовала, как у меня подкашиваются колени. Господи, что со мной происходит? Мой разум захватили инопланетяне, или все это — свидетельство жестокого умственного расстройства? Я не могла говорить, еле перемещала ноги и совершенно не контролировала свои чувства. Словно превратилась в безмолвную восьмидесятилетнюю старуху.