Как я уже сказала, недостатка в мужчинах Женька никогда неиспытывала, но, по моему мнению, была чересчур разборчива. Вот и сейчас оназаявила, что Кошенков Вадим Аркадьевич, на которого она потратила три месяцасвоей жизни, ей совсем не нравится. За эти три месяца она обнаружила в нембездну недостатков. Самый скверный из них: Вадим Аркадьевич помешан на своейработе.

– Он торчит в офисе двенадцать часов в сутки, –возмущалась Женька. – А когда наконец оттуда выбирается, похож на чучело.

– По-моему, ты преувеличиваешь, – не без робостивозразила я. – Он симпатичный и вообще…

– Не перебивай, Анфиса. Он вылитое чучело, уж можешьмне поверить. Вдруг замрет на полуслове и думает, думает… ясно, что не обо мне.Скажи на милость, на фига мне такой муж?

– Ты же хотела бизнесмена, а бизнес требует внимания…

– А жена что, не требует? Опять же, в постели он ведетсебя странно.

– В каком смысле? – насторожилась я.

– Зовет меня «мамочкой», представляешь?

– Скажи ему, что тебе это не нравится.

– А толку? Он к моей груди прижимается и сладко таксопит. По-моему, только это ему и надо. В остальном он, знаешь ли, невпечатляет. И это, можно сказать, в медовый месяц. Нет, Анфиса, боюсь, придетсяего бросить.

– О господи. А я-то надеялась… – Я подумала оРомке, точнее, о его надеждах, и тяжко вздохнула.

– Если честно, я ему уже сообщила о своемрешении, – добавила Женька.

– А он что?

– Сказал, что я спятила.

– Почему это?

– Потому что, по его мнению, у нас все просто отлично,а я с жиру бешусь.

– Может, ты поторопилась? – робко заметила я.

– Анфиса, на меня при одном воспоминании о немнакатывают тоска и уныние, как же я с ним всю жизнь проживу и умру в один день?Нет и еще раз нет.

– Как знаешь, – вздохнула я, подумав, что вряд ликогда-нибудь увижу Женьку в подвенечном платье. В ближайшее время на это точнорассчитывать не приходится.

Женька жила одна с восемнадцати лет, переехав на второмкурсе института от родителей в квартиру бабушки, и своим одиночеством отнюдь нетяготилась, даже напротив. На свете встречаются закоренелые холостяки, и Женькабыла им под стать. Когда я вышла замуж, то решила – подруга скоренько последуетза мной. Тем более что и желающие вести ее под венец имелись, но Женькапродолжала свое привычное существование, к большому огорчению Ромки.

– Женщине положено выходить замуж и рожатьдетей, – несколько не к месту заявила сейчас я.

– Это твой Ромка сказал? – усмехнулась Женька.

– При чем здесь Ромка? – нахмурилась я, Женькатоже нахмурилась, но взгляд ее был устремлен куда-то поверх моего плеча. Яоглянулась. В полупустом кафе появилась новая посетительница. Чувствовалось,что здесь она впервые. Кафе было довольно большое, разделенное невысокимиперегородками на три помещения. На полках стояли банки с зернами кофе,старинные кофемолки и прочее, у неподготовленного человека от всего этого глазаразбегались. С вошедшей произошло то же самое, глаза ее бегали, возвращаясь отстен к столам и вновь к стенам, потому я и сделала заключение, что она здесьвпервые. Пройдя немного вперед, дама опять начала оглядываться, но на сей раз ееинтересовал отнюдь не интерьер, а посетители.

– Это она, – сказала Женька и, видя мойвопросительный взгляд, пояснила: – Девица, что мне звонила. Уверена, это она.

Я пожала плечами.

Женька поднялась и махнула рукой, заметив ее жест, женщинанаправилась в нашу сторону. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что ей летдвадцать пять – двадцать шесть, лицо довольно приятное, но макияж никуда негодится. Особенно в солнечный день. Ярко-красные туфли на высоченных каблуках,в таких только стриптизершам у шеста вертеться, сумка тоже красного цвета, нодругого оттенка, черный деловой костюм на размер меньше, чем следует, смногочисленными складками в районе талии, из большого выреза выглядывал розовыйбюстгальтер. Наряд был признан мною никуда не годным. Огромные серьги с чернымикамнями свисали чуть ли не до плеч. У нее были сиреневые губы и черные волосыдо плеч с рубленой челкой. Я решила, что это на сто процентов парик. В целомдевица походила на агента вражеской разведки, какими их изображают в фильмах свесьма скромным бюджетом. Возможно, по этой причине девушка мне и непонравилась, хотя поначалу вызвала лишь недоумение. Неловко шагая на высоченныхкаблуках, она приблизилась к нашему столу, как-то криво улыбнулась и, переводявзгляд с меня на Женьку, спросила:

– Вы Евгения Петровна?

– Я, – кивнула подруга, приглядываясь к девице,которая ей тоже явно не понравилась. Вряд ли тому виной был наряд, в этомсмысле Женька тоже способна удивить публику, и это еще мягко сказано, скорее еенасторожило выражение отчаянной решимости на лице девушки в сочетании сбеспокойством и даже боязнью. В общем, незнакомка произвела странноевпечатление. Между тем она протянула руку и скороговоркой выпалила:

– Руднева Софья Ивановна. Спасибо, что согласилисьвстретиться.

Женька еще раз кивнула, и девица устроилась за столом.

– Кофе? – спросила Женька. Потом, точноопомнившись, представила меня: – Это моя подруга, Анфиса Львовна.

Я улыбнулась, но ни ответной улыбки, ни кивка неудостоилась.

– Евгения Петровна, – тут же заговорила девица, откофе она, кстати, отказалась. – Вы получили в наследство дом.

– Да, – ответила Женька. Лицо ее сталострадальческим, точно данный факт доставлял ей физическую боль сродни зубной.

– Мой клиент хотел бы купить его у вас. Вы ведь несобираетесь там жить? – Голос Рудневой звучал исключительно деловито, ивместе с тем слышалась в нем, как ни странно, легкая паника, точно девушкаприлежно исполняет роль, но до конца не уверена, правильно ли она это делает.

– Я даже его еще не видела, – буркнулаЖенька. – Откуда же мне знать: собираюсь или нет? Кстати, покупатель уменя уже есть.

Услышав это, девица замерла, точно от удара. Сцепила зубы иникак не меньше минуты таращилась на мое колено, пытаясь справиться с некимичувствами, которые мне были не совсем понятны.

– Покупатель? – наконец произнесла она. – Икто же это?

– Понятия не имею, – ответила Женька.

– Но вы ведь можете узнать его имя?