Закрылась… Она закрылась! Как ухитрилась? Как смогла?

Ган склонился к перекошенному яростью лицу, чуть не носом в него уткнулся. В глубине девчонкиных зрачков плескались огоньки магической силы, задушенной, погашенной чужой могучей волей. Интересно, кто она? Неинициированная ведьма? Возможно… Но кто спрятал ее? Кто укрыл? Как посмели?

Ган подхватил пленницу с земли и забросил на плечо. Она была тяжела, как молодая олениха. Вся какая-то плотная, мускулистая. А там, где не мускулистая – костлявая. Неудобно впилась в Ганово плечо своими костями. Прямо в старую рану попала. Ган поморщился и переложил ношу на два плеча, словно овцу, перекинув девичьи ноги и руки себе на грудь.

Понес.

За его спиной начал медленно вытаивать из глыбы Данияр, и черный конь вновь оборотился корягой.

Ган принес Виту к воде. Хотел перекинуться зверем, но не стал – зверю такую добычу до замка целой не дотащить.

– Дай корабль. – И рука, распластанная пальцами над водой.

Молчал Хати-Йоремуне. Ничего не давал. Да и не ему был отправлен этот приказ. Другому. И тот, другой – Хати-Ибиру, сторож морского дна, – наконец послушался. Всплыл из глубин корабль – такой древний, каких даже в старых дедушкиных книгах не рисовали. Длинный, с драконьей головой, весь поросший курчавой шерстью из темно-зеленых водорослей.

Сам подошел к берегу и лег на мелководье.

Ган зашел на борт. Глянув на зияющие в палубе дыры, взмахнул рукой, и они затянулись льдом. Виту спустил на холодные черные доски. Она не шевельнулась, так и осталась лежать, оцепеневшая, не желающая знать, что будет с ней дальше.

Корабль поплыл, и холодное море жадно облизало его борта.

***

Замок Властелина Зимы рос на горизонте голубой тучей.

Медленно плыл корабль.

Как ни просил Ган ветра, как ни требовал – ничего не выходило. Лишь морские чертоги, вода и снег подчинялись ему. Иногда выполнял приказы изворотливый Хати-Йоремуне – оборачивал нужными вещами валяющиеся возле берега камни, коряги и вырванные бурей пни. Бывало, что и лесной дух Хати-Амаро – огромный белый волк – подчинялся, но лишь зимой, когда леса его лежали под гнетом снега.

А вот воздух никогда не слушался Гана. Своеволен и упрям был Хати-Гаруди – птичий князь, владыка ветров. Не терпел быстрокрылый чужих приказов. Смеялся он над Ганом летом, а зимой уносился на юг и бросал без присмотра свои ветра, чтобы носились они над Северным морем свободные, дикие и никому не покорные!

Ган долго смотрел на небо, принюхивался, злился на опавший тощий парус. Ничего. Он устал. Хотелось есть, но броситься зверем в воду и насладиться охотой он не мог. Не оставлять же девчонку одну? Отойдешь далеко – ослабнут чары, и утонет корабль вместе с пленницей.

Пришлось снова просить у Хати-Ибиру:

– Дай гребцов.

Когда Ган произнес это, Вита скукожилась вся, прижалась спиной к борту. Догадалась, что будет, и страшно от этого стало. Откуда взяться гребцам среди моря? Ясно – со дна морского! А на дне морском живых людей нет.

Волны сильнее забили в борта. Корабль качнулся, дернулся и встал, будто кто-то вцепился в него под водой и не дал больше хода. Потянулись через борт костлявые руки…

Вита зажмурилась – смотреть на ожившего мертвеца не хотелось совершенно – поэтому она слушала. Вот перевалилось через борт мокрое тело, плёхнуло о старые доски корабельной палубы. Потом раздались шаги – кто-то брел, волоча ноги, мимо пленницы.

– Чего хотел ты от ярла Арнберна, чародей? – прогудел трубный голос.

– Ветра нет. Корабль не идет, – ответил Ган. – Гребцы мне нужны.

– Гребцы, говоришь? Гребцы… Тридцать человек нужно этому карви, чтобы быстро по морю идти. От моей команды и половины того не осталось…

– Зови тех, что есть, – потребовал Ган.

Вите стало интересно взглянуть на этого самого ярла Арнберна. Судя по голосу, не такой он и страшный. И пусть, что мертвый! Она приоткрыла сперва один глаз, потом другой… Сердце екнуло, конечно, когда мертвец с голым черепом и остатками медной бороды вперился в нее пустыми глазницами.

– Здравствуй, дева-красавица, – прошамкал перекошенным ртом.

– Здравствуйте, – выдавила из себя Вита, решив не показывать страха ни перед утопленником, ни перед колдуном.

Ган смерил пленницу недовольным взглядом, подошел к ярлу и положил ему руку на грудь. Потекло из ладони холодное синее пламя и засветило желтый череп изнутри, как лампаду.

Вита насторожилась. Что это делает Ган? Зачем отдает мертвому часть своей колдовской силы?

– Вот тебе магия, ярл. Держи на воде корабль и подзывай своих людей, – пояснил коротко и понятно. – Я уйду в море на время, а после вернусь. Обещай, что корабль и девушка будут целы к моему возвращению.

– Хорошо. Будут.

Ган удовлетворенно кивнул и перекинулся через борт. Тяжело булькнула вода – видно, прямо в воздухе зверем оборотился и ушел, изнывая от голода, серо-мраморной тенью в глубину.

Так просто доверил все мертвецу, хотя мертвецы ведь обманывать не умеют. Они всегда честны, а обман – удел живых.

Вита проводила взглядом мелькнувшую среди волн могучую спину. Вот он – шанс! Глупый Ган.

Она встала и бесшумно подошла к борту.

Шанс.

Морской леопард далеко, но он быстрый, ловкий. Догонит, но…

… пока есть шанс, пробовать нужно!

– Осторожнее, дева! Карви качает волной, не выпади за борт, – предупредил, сверкая глазами, ярл Арнберн и, разгадав Витин план, предупредил. – Что ты удумала, глупая? Море убьет тебя…

Но Вита не стала слушать – прыгнула за борт и обернулась на лету. Торопилась и упала в воду неудачно – больно ударилась боком, но думать о боли было нельзя.

Понеслась что есть силы, но вода здесь была густа, как кисель, и держала, и не давала скорости, а где-то внизу, в черной морской глубине, зажигались неведомые огни, и от вида их становилось страшно до безумия.

Ган быстро почуял побег, быстро нагнал. Вынырнул откуда-то снизу, поддал головой, выталкивая вверх!

«Так вот ты какая! – пришла в Витину голову мысль от него. –

Значит, оборотень? Так и думал, что что-то с тобой неладно».

Вита пыталась уйти, отплыть в сторону, увернуться от толкающей ее на поверхность грубой морды с зажатыми щелями полукруглых ноздрей, но Ган будто издевался – играл с ней, как кошка с мышью. Наконец, поддал под живот хорошенько и зашвырнул через борт – обратно на палубу корабля.

– Ох, дева, ты будто птица морская? – удивился ожидающий там мертвец. – А я-то думал, утонула ты…

– Цела она, – ответил за Виту Ган, переваливаясь через борт на палубу следом за пленницей. – Больше не убежит.