Я перехватила зонтик из одной руки в другую. Пальцы занемели и почти не гнулись.

— Слушай. А мы куда-то в конкретное место идем или просто гуляем?

— А что? — тень сложных мыслей на лице Павла мигом рассеялась.

— Да я забыла указать в анкете, что мое увлечение — это прогулки в теплую погоду. Или хотя бы в сухую. А сейчас мне холодно, мокро и…

— В конкретное! — Павел понимающе закивал. — На Рубинштейна! Совсем чуть-чуть осталось.

Я вздохнула и с тоской поглядела на “Теремок” на другой стороне Невского. Блинныыы… Горячие, небось. С вареньицем. Может, предложить сначала по блинцу, а потом с новыми силами на улицу Рубинштейна тащиться? “Рублиштейна, двадцать четыре”, спасибо группе “Ленинград” за наше счастливое детство.  С другой стороны, вдруг Павел столик ко времени заказал или еще что… Один из моих коллег отлично знал тамошние заведения и и регулярно вытаскивал нас под предлогом: “У них новый шеф-повар! А у этих — сезонное меню просто вах! А у третьих такая винная карта…” В конце концов, может, мы идем в одно из моих любимых местечек? Здорово будет….

— Рубинштейна так Рубинштейна, — улыбнулась я. — Всего-то три квартала осталось… Ой!

Обгоняя пробку, почти по тротуару пронеслись два велосипедиста и окатили нас водой из лужи. Не то чтобы это сделало меня сильно мокрее, чем до этого, но все равно мерзко. Неожиданно и мерзко.

Павел присвистнул:

— Вот это отважно! В такую погоду на велике!

— Может, они тестируют новый способ самоубийства, — прошипела я. — Забрызгают кого-нибудь, кто выстрелит им из дробовика в спину, и адьос.

— Какого дробовика? — нахмурился Павел.

— Того, который я забыла дома, — мрачно заявила я, снова перехватывая ручку зонтика. — Или замерзнут насмерть, не слезая с седла. Так мы идем или нет?

Остаток пути оказался самым трудным, потому что тротуары окончательно превратились в бурлящие реки, и приходилось либо прыгать “метр туда, метр обратно”, либо форсировать потоки. В ботинках у меня яростно хлюпало, щиколотки мерзли, на зонтике сломалась спица, и настроение портилось быстрее, чем сокращалось расстояние между нами и искомой улицей. Однако мы все же его преодолели.

— Ура! — пискнула я, оказавшись на перекрестке. — Так чего, куда мы?

— А вот сюда! — Павел обогнал меня, пробежал чуть вперед и галантно распахнул дверь… Макдональдса.

— Классно, — сказала я упавшим голосом. Внутри было просто столпотворение. Кажется, сюда спрятались все пешеходы с Невского, и еще немного. Ни одного свободного столика, шум, гам, неубранные подносы, мусор на полу, визг детей… У меня сразу заболела голова. Только этого не хватало для полного счастья.

— Ну, так на зарплату лаборанта особо не разгуляешься, — назидательно произнес Павел. — Однако ж я угощаю. Выбирай, что хочешь.

Я хотела отмотать время назад и зайти в любое попавшееся кафе по дороге сюда, заказать горячий глинтвейн и согреться. Не покушаясь на денежные активы лаборанта. Но почему-то этого пункта в меню не было. Ладно. Тут хотя бы тепло.

— Кофе, — мрачно сказала я. — Большой латте.

— И все?

— Два кофе.

— Ого, — Павел встал в очередь и, прищурившись. уставился на меню над прилавком. — На шестнадцать рублей дороже, чем американо!

Но я не стала поддерживать разговор. Потому что не сумела выбрать между ответами: “Мне самой заплатить?”, “Ты скупердяй?” или “Ну, пока, я домой”. Хотя, признаться, последний вариант мне нравился больше остальных. Однако я не ушла. Просто слишком замерзла и устала, чтобы сейчас ретироваться.

Очередь двигалась медленно, я тряслась и все никак не могла согреться, пахло бургерами и мокрой псиной, Павел нежно мне улыбался и вещал что-то про тяжелые лаборантские будни и помывку пробирок. Я рассеянно кивала и думала, прилично ли будет сейчас разуться, чтобы вылить воду из ботинок, или придется ломиться в дверь туалета с табличкой “не работает”. Потом нервный мальчик в прыщах и очках принял заказ, мы стали его ждать, а затем Павел украл кофе у парня из соседней очереди. Аааа!

Тот отвлекся, отвернулся от прилавка и пропустил момент, когда ему выдали поднос со стаканом и одиноким сиротливым пирожком с вишней. Как ни в чем не бывало, Павел подхватил его латте, переставил на наш поднос и целеустремленно зашагал искать место.

— Эй! — возмутилась я. — Ты чего, обалдел?

— Да он все равно не замети…

Я натурально вспыхнула от злости, схватила стаканчик и потащила его обратно, возвращать искомому владельцу. Который уже обнаружил пропажу и ругался на кассе.

— Простите, пожалуйста! — выдохнула я, сунув ему стакан под нос. — Случайно забрали. Еще он немного расплескался.

— Спаси-хихих-кхи-бо, — закашлялся парень. Губы у него были натурального синего цвета с фиолетовым отливом. Тут я поняла, как мне повезло. Мы ж пешком сюда шли хотя бы! А этот, небось, судя по белым дрожащим пальцам и размеру лужи под ногами, прямо по Фонтанке приплыл.

— На здоровье! — ответила я и пошла искать Павла. Точнее, не Павла, а два моих законных кофе, купленных на лаборантские, заработанные тяжким трудом будущего врача деньги.

Разговор как-то не клеился. Павел жевал гамбургер, а я жадно хлебала из стаканчика, возвращая пошатнувшееся душевное равновесие к норме. После первой порции мне перестало хотеться прибить галантного кавалера прямо здесь и сейчас. А после второй отпало желание срочно позвонить Маше и сказать, что я отказываюсь от этого тупого спора, и пусть считают меня проигравшей. Вот что латте животворящий с человеком делает-то, а!

—… Эээй! — тут я обнаружила, что Павел дергает меня за рукав.

— Что?

— Ты не слушаешь?

— Нет, — я покачала головой. Может, взять еще пирожок с вишней? Два! Или мне лень стоять в очереди? Лучше домой, наверно, греться об Сигизмунда и тискать его пушистый бочок.

— Поздравляю! — торжественно повторил Павел. — Ты прошла.

— Что я прошла?

— Проверку! — Павел сиял, как улыбка Чеширского Кота после отбеливания зубов. — Правило отреагировала на рассказ о низкооплачиваемой работе, не отказалась есть в Макдональдсе и не дала мне совершить кражу!

— Что? — я оторопела. — Ты… ты специально украл у него стаканчик?

— Да ладно, я бы вернул, — продолжал улыбаться Павел. — Главное, что ты честная и не это… — он художественно поводил рукой в воздухе. — Не ради денег готова с мужчиной общаться.

Тут мне стало противно. Но Павел говорил, как ни в чем не бывало:

— А еще ты классная, потому что не предложила сама заплатить за еду. Значит, решила не принижать мое мужское достоинство. Хочешь, пойдем в нормальном месте поедим, а не в этом… бедламе? Или давай я тебе такси вызову, если совсем замерзла. И, кстати, что ты на выходных делаешь? Можно было бы…