дыхание и сердцебиение, малейшие изменения цвета лица и взгляда. — Героев воспевают чаще и громче, сочиняют новые песни.

— Я жду, что о Битве-под-Звёздами напишет Аклариквет, — чуть смущённо произнесла юная знахарка.

Маэдрос переглянулся с Дис и рассмеялся, только глаза остались неподвижными:

— Он будет петь, что Ноло всех победил в одиночку, только не спас безумца-брата, который его не послушал и бросился в бой впереди героя?

Поклонница менестреля обиделась, замолчала и взялась за работу с сушёными травами. Дис подала Феанорингу стакан с душистым настоем.

«Песен о Битве-под-Звёздами всё больше, — делая глоток, задумался Маэдрос, — значит, Мудрый ты наш, твой венец нолдорана не столь полюбился народу, как ты рассчитывал».

Вернув знахарке опустевший стакан, Феаноринг вдруг почувствовал, что хочет есть. Это было так странно и непривычно, что заставило сомневаться, всё ли в порядке. Не чувствовалось ни тошноты, ни боли в животе, ничего. Только голод.

Понимание, что здоровье возвращается, заставило искренне улыбнуться и забыть даже о Нолофинвэ.

— Посмотрим, что ваш Макалаурэ сочинит, — вдруг очень обиженно сказала юная знахарка, — наверняка, тоже предвзято петь будет!

Дис, конечно, не подала вида, что ей неприятно говорить о бывшем любовнике, с которым так и не выяснили отношения, но эмоции скрыть не смогла. Хотелось сказать какую-нибудь колкость, только ничего не приходило в голову, и эльфийка отмахнулась — есть масса гораздо более важных дел, чем спорить, чьи песни менее предвзятые, тем более с влюблённой глупой девой.

С улицы донеслись голоса, и среди смешавшихся в общем гуле слов чётко различилось имя Артанис.

***

— Привет тебе, пограничник, — с вызовом произнёс Айканаро, поднимаясь вместе с соратником на деревянный коридор между двумя рядами частокола.

— По какому праву ты сюда заявился? — сжал рукой копьё Варнондо.

— Пока королева Артанис здесь, — поднял на уровень лица факел эльф из рода Финдарато Инголдо, — я обязан обеспечивать её безопасность, помогая воинам нолдорана охранять границы. Ты, я вижу, снова на рубеже. Неужели даже сейчас за дровами ходить зазорно?

Варнондо промолчал, но лицо Нолдо было более, чем красноречивым.

— Все наши споры — полная ерунда, — подошёл Аралкарион и с радостью поприветствовал третьедомовского собрата, вскользь поинтересовавшись делами его семьи и друзей. — Власть, корона, титулы, звания… За них готовы бросаться на своих же родственников, словно голодные звери, убивающие детёнышей! А настоящую проблему игнорируют все! Но придут орки, и мы пожалеем, что не о том думали. Помните вооружение армии Моргота? Это была добрая сталь! Не валинорская, но добрая! Я очень рад снова видеть тебя, Айканаро, и, надеюсь, ты обрадуешь меня ещё больше. Варнондо, командир, встань на моё место, а я с другом поговорю.

Военачальник побагровел. Если бы не недавняя провинность, которая очень не понравилась нолдорану, эльф ни за что не уступил бы, но теперь пришлось умерить пыл и подвинуться.

— Если и убивать друг друга, — со знанием дела сообщил Аралкарион, — то за уголь. Вы знаете, что валинорскую сталь не сделать в Эндорэ, потому что невозможно разжечь печь, как в кузнице Вала Ауле? Однако, мы все видели, что у перводомовцев оружие из стали, а не сурьмы или олова, и она точно местная — даже по цвету видно!

— Предлагаешь выяснить у Канафинвэ, где он берет антрацитовый уголь? — заинтересовался Варнондо. — Или здесь есть иное горючее?

— Именно! — ударил рукой об руку бывший охотник. — Ресурсы! Вот что важно! Чего стóит корона, если защищают её деревянные копья и ломкие мечи?

— Ни один правитель, — задумчиво произнёс Айканаро, — не выдаст местоположение ресурсов, тем более, важных для обороны.

— У Нолдор правитель один, — высокомерно усмехнулся военачальник, — и ему любой лорд обязан подчиняться.

Аралкарион посмотрел на командира очень непочтительно.

— Мы открыли ворота для верных Феанариона, — словно не замечая дерзости, продолжил говорить Варнондо, растягивая слова и делая долгие паузы, — они войдут. Как и хотели. Мы закроем ворота, и нолдоран будет распоряжаться своими подданными в полной мере. — Воин усмехнулся. — За дровами их никто не выпустит.

***

Проскользнув мимо охраны, Зеленоглазка сбросила капюшон лёгкой дорожной накидки и спокойно и уверенно пошла к шатру знахарей. Вокруг царило непривычное оживление: Нолдор ходили небольшими группами, разговаривали вполголоса, а ещё появились золотоволосые эльфы в одинаковых зелёных плащах, речь которых звучала иначе, нежели говор подданных Нолофинвэ.

Взгляд остановился на прекрасном юном воине с очень светлыми, но глубокими, словно бездонная пропасть, сияющими голубыми глазами, захотелось подойти и заговорить, только почему-то не получалось сделать ни шагу.

— Где ты была? — властно прозвучал голос Митриэль, возникшей внезапно и бесшумно, будто волколак.

«И яда в ней столько же», — с досадой подумала колдунья.

— У меня были неотложные дела, — мило улыбнулась Зеленоглазка, — при первой же возможности я обо всём доложу нолдорану.

Митриэль сказала что-то ещё, но колдунья уже не слушала: в двух дюжинах шагов впереди появилась эльфийка в белом платье с алмазным пояском и потрясающими волосами, сияющими, словно солнце, но нежнее и чарующе. В свете локонов была ласка, не чувствовался опасный агрессивный жар небесного пламени, только магия, таинственная и непостижимая. Прекрасное лицо ничего не выражало, оставалось неподвижным воплощением лика статуи из чистейшего белого мрамора, дивным и холодным.

Заметив восхищение, граничащее с шоком, в глазах колдуньи, Митриэль высокомерно взглянула сверху вниз и фыркнула:

— Я принимала роды у её матери.

Зеленоглазка посмотрела на знахарку со священным трепетом.

На холме с солнечными часами заиграла музыка, и многие эльфы направились на начинающееся торжество, однако сияющая золотом красавица не двигалась с места. Колдунья хотела подойти и задать вопрос, зачем ей быть рядом с шатром знахарей, но собравшаяся вдруг толпа перегородила путь.

— Что это значит? — насторожилась Митриэль, осматриваясь.

— Я больше не оставлю брата одного, — певуче произнёс подошедший с многочисленными верными Макалаурэ.

Травницы переглянулись: с сыном Феанаро были не только его воины, но и Нолдор, ранее считавшиеся Вторым Домом.

Полог шатра медленно отодвинулся.

Не последний из мудрецов

Это была злость, убийственная и всепоглощающая, беспощадная, но абсолютно беспомощная.

«Ты должен поблагодарить Моргота за плен! — рвалось из груди, и Нолофинвэ из последних сил молча улыбался, чувствуя, как намокает спина и ладони. — Если бы не муки на скале, кто бы тебя знал?!