Жиблова в кабинете не оказалось, и Бойдов решил исполнить задуманное. Он заготовил бумажные полоски, у девочек в канцелярии поставил на них печать отдела. Прихватил из кабинета клей. Ключи от квартиры Тянь-Шанского пока ещё хранились в столе, поджидая наследников, которые не очень-то торопились.

В квартире колдуна всё было по-прежнему. Только воздух стал экзотически затхлым от продолжающих чадить мускусом и неизвестными маслами статуэток. Этот запах словно консервировал окружающую обстановку придавая ей музейную торжественность и неприкасаемость.

Игоря интересовала вторая комната. Она была не заперта, но плотная дверь хранила здесь запахи совершенно другого характера. Скорее, свойственные кунсткамере, с хранящимися в колбах кусочками когда-то живой плоти. Аромат индийских масел перемешивался здесь с запахом кожи, массажного масла и тем, что оставил после себя колдун. Металлическая кислая оскомина оседала в полости рта. Игорь стал, простукивать сантиметр за сантиметром стены и немногие, находящиеся здесь предметы мебели. Скоро это занятие выбило его из сил. От металлического привкуса во рту казалось, что он проглотил кусок железа. Это подтверждало позвякивание, случайно задеваемых, висящих цепей и перемещаемых тяжеленных тренажёров. Он сел на один из них и словно оказался в средневековой камере пыток. Как их результат, в центре комнаты зияло огромное чёрное пятно. От всей этой обстановки стало мутить и он решил открыть балконную дверь. Она была двойной и очень плотно прилегала к своей коробке, надёжно запирая все звуки и запахи здешних посетителей. Балкон остеклённый под мансарду пахнул свежим воздухом. Он был пуст. Теперь, стоя в дверях, Игорь обратил внимание, что все стены комнаты и потолок были оклеены неизвестным пористым материалом похожим на пробку. Только нижняя часть стены, примыкающая к балкону, была выложена маленьким сверкающими похожими на кафель плиточками. Можно было предположить, что это сделано, для лучшей изоляции от улицы. Игорь постучал по ним пальцем, но звук был очень глух и однообразен. Тогда он взял металлическую пластинку. Простукивая каждую плиточку, обнаружил одну пустотелую. Попытался её поддеть, но она была приклеена намертво, как и все остальные. Тогда он решил посмотреть это место со стороны балкона и увидел, что там так же выложено плиткой, но тёмной матовой и гораздо большего размера. Игорь поддел плитку, расположенную напротив пустотелой маленькой, и та — поддалась. За ней, на деревянной подставочке, стояла портативная видеокамера. Игорь осторожно вынул её и попытался включить, но аккумулятор оказался разряженным. Он наклонился и заглянул внутрь образовавшегося в стене отверстия, в надежде найти провод или что-нибудь ещё. Тайник был пуст. Маленькая плиточка, со стороны комнаты, оказалась прозрачной и позволяла видеть всю комнату как в кинотеатре.

Закрыть тайник, а потом квартиру, было минутным делом. Бойдов приклеил новую полоску с печатью на место старой и поспешил в отдел.

Жиблов был на месте и был хмур.

— А это ты! — приветствовал он вошедшего Игоря, и далее продолжил, — Тебя вызывает Ольга Ивановна.

Игорь знал, что «Ольгой Ивановной» называют Особую инспекцию по нарушениям законности. Было смешно, но возглавляла её тоже Ольга Ивановна.

— Не знаю, что ты там нарушил, — продолжал Жиблов, — но голос у неё не сулил ничего хорошего. Наверно за «отказной» материал. Обычно, сначала вызывают на комиссию при начальнике управления, а тебя сразу туда. Видать нашли что-то серьёзное. Зря туда не зовут. На всякий случай приведи в порядок кабинет. Уничтожь все ненужные записи. Неучтённые вещи отдай ребятам. На прошлой неделе оперативника из соседнего отдела прямо из инспекции в прокуратуру завезли, а потом на обыск домой и в кабинет. Арестовали. Мне тоже надо подготовиться. Эти личи могут и меня прихватить как старшего. За что? Сами же требуют не возбуждать дела по мелочам, чтобы материалы отказывали, и сами за это сажают в тюрьму! Уроды!

Бойдов, молча, достал видеокамеру из-за пазухи.

— Что это? — спросил Жиблов.

— Камера Тянь-Шанского.

— Господи, Бойдов, я же сказал тебе забыть об этом. Ты ещё не понял? Тебе не хватает неприятностей? Неужели ты своими куриными мозгами не соображаешь, откуда они идут? Хочешь оказаться в тюрьме? Не думаешь о себе, так подумай о своих товарищах. О Юле! Их же, как грушу будут трясти. Посмотри на себя. В кого ты превратился. Мне уже на совещаниях за тебя стыдно! Когда брился последний раз? Как бомж ходишь в этом свитере. Граждане от тебя шарахаются. Круги под глазами, щёки впалые. Как из концлагеря сбежал. Ну что там в твоей камере?

— Пока не знаю, питания нет!

— Иди, сходи к экспертам, пусть подключат. Зарядишь, посмотрим. И шевелись! Помни то, что я тебе сказал. Приведи себя в порядок. Утром к Ольге Ивановне.

Эксперты возились до позднего вечера. И вскоре пришли в кабинет Жиблова с кучей проводов и штекеров. Бойдов видел подобные видеокамеры в Канаде и знал, как ими пользоваться. Увидев, что всё подключено, он сказал обидевшимся экспертам «спасибо» и выпроводил из кабинета.

Оперативники расселись по своим местам как на совещании, но глядели не в сторону шефа, а противоположную, где стоял телевизор. Изображение на экране и звук появились одновременно.

Никто сначала ничего не понял. Создавалось впечатление, что они смотрят какую-то чёрно-белую классику про средневековье типа «Короля Лира», включённого на середине сюжета. Полутёмная комната, раскачивающиеся цепи, люди, некоторые в кожаных масках, в руках плётки или хлысты, на поясах ремни с металлическими клёпками, оголённые тела подростков, снующих мимо экрана, забившихся в угол. И всё это под мужские похотливые стоны, детские вскрики, грубую ругань, шлепки и щёлканье кнута. Опера словно заглянули в открывшиеся им врата ада. Не хватало только огня и молота с наковальней. Один из мужчин устало снял маску и Бойдов чуть не упал со стула: он узнал Муслима. Рядом с ним, едва касаясь пола пальчиками ног, висел, наклоняясь вперёд подросток. Верёвки, словно змеи, охватывали всё его тело, заводя руки за спину. Он был совсем голый и поперёк его живота виднелись тёмные рубцы. Муслим водил по ним хлыстом, улыбаясь и, наклоняясь вперёд, что-то шептал парню на ухо. Подросток поскуливал и мотал головой.

— Бойдов, выключай это дерьмо! — нарушил всеобщее молчание Жиблов.

Игорь выключил камеру. Она щёлкнула, и окно в ад закрылось.

Все сидели, молча, уставившись в пол, не зная, что сказать. Друг на друга смотреть не могли. Прошло несколько минут.

Жиблов подошёл к шкафчику. Открыл его и достал начатую бутылку водки.

— Есть у кого закуска?

Все сразу зашевелились, словно ждали, какого либо повода нарушить повисшее в комнате ощущение гадливости и мерзости.

На столе у шефа появилась колбаса, сыр и хлеб.

Первую выпили молча. Не чокаясь. Словно провожая кого-то в последний путь. Затем слово за слово все потихоньку разговорились. Но фразы были какие-то куцые, односложные. Проще было положить в рот кусочек сыра и жевать.