Отношения мамы с ее сводными братом и сестрой были как наша планета — холодными. Мы дядю с тетей и не видели толком — живут на другом конце — бдят там порядок, хотя скорее вид делают — за порядком мама все-равно уследит.

Отношения меня и брата — прямо противоположными. Мама иногда шутит, что это их с папой минус на минус (у него так вообще до нас вместо семьи работа была) дали плюс.

И теперь Чарли видит мои раны, и его взгляд переполняется гневом.

— Эта Сила, — шепчет сверху Скотт, его голос к удивлению наполнен страхом, самым что ни на есть подлинным, — ты же умер.

— А я вернулся, — прорычал мой брат.

* * *

В груди неприятно ныло, а в голове словно стучали маленькие молоточки.

— Ваше Высочество? Ваше Высочество, как вы? Вы в порядке? Голова сильно болит? — звучал над ухом неприятно знакомый голос.

Блоссом как можно медленнее села и подняла взгляд: узурпатор Регула?

— Все будет хорошо, не волнуйтесь, я не враг, — торопливо заговорил тот, — прошу простите, пришлось вас оглушить, но вы пытались убить меня. Надеюсь, на этом инцидент будет исчерпан.

Блоссом хмуро осмотрелась: все вокруг белое: и мебель, и обои, и даже ее платье — почти как на родном Стике. Она, конечно, любила этот цвет, но сейчас с ним был явный перебор.

— И зачем мне убивать короля Регула? — холодно поинтересовалась она. Память как назло упорно играла в молчанку, единственными краткими отрывками показывая, как Блосс перемещается на Регул, входит в его главный дворец. Но зачем?

«Только амнезии не хватало. Вот уж была уверена, что это меня минует».

Потеря памяти не пугала: Сила с ней, Сила помогает регенерировать, лечит не только физические раны. Но было весьма интересно, что же скажет узурпатор, или все же правильнее — новый король Регула.

— Это моя вина, моя оплошность, — вздохнул тот и поднес ей дымящуюся чашку со стола, наполняющую пространство вокруг приятными пряными и травяными ароматами.

«Надеюсь, он туда не подсыпал нибурианских трав», — с сарказмом подумала Блосс, но напиток приняла.

— Вы пришли гостьей в мой дом, но я был неосторожен. По непростительной глупости, я не усмотрел за одной своей родственницей — бедной сумасшедшей девочкой, с сильным магическим даром, увы. Она опять сбежала. Увидела вас. Не знаю, видимо, что-то в вас ее зацепило, может быть, ваша Сила, не знаю. И она подвергла вас такому… Она нашла вас и заставила поверить в свои фантазии. Показала вам выдуманный собой мир, и не только. Мои верные стражи смогли отогнать ее, но поздно. Целители несколько дней выхаживали вас, видели, все то, что она показала. Мне так жаль.

О, Холоднейшая, вы самая могущественная из Хранителей, получившая Силу в наследство от бабушки — величайшей правительницы и дипломата. Неужели вы способны подставить под удар благополучие своей планеты? Неужели вы способны нарушить политику невмешательства? Влюбиться в инопланетянина? И не просто инопланетянина, иносистемца?

Про упоминании Рихарда сердце Блоссом болезненно сжало. Но слова правителя Регула были логичны и очень похожи на правду.

— Разве не вы лучше всех знаете наш мир? Вы прекрасно знаете, что выжить на Стике может только житель нашей Системы, тот, в ком душа из первородного Хаоса, как у всех нас. И то далеко не каждый обитатель Системы сможет прожить тысячи зим, как вы, — продолжил он.

— Это не сильно относится к делу, — заметила Блоссом. — Значит, ваша сумасшедшая родственница внушила мне ложные воспоминания о несуществующем мире?

— Именно так, — кивнул Славиус-Скотт Первый.

— Но зачем же я прибыла на Регул? Все как в тумане, — нарочито грустно проговорила девушка. Память начала пробиваться, отрывками, кусками, фрагментами.

Уголки губ Скотта приподнялись — плохо скрываемая улыбка торжества и превосходства.

— Скоро ваша двадцать вторая зима, — размеренно произнес мужчина, и его намек был более чем понятен. — Я взял на себя смелость пригласить вас и обсудить возможный союз.

«Да-да, ты любитель предлагать династические браки», — вспомнила Блоссом произошедшее в особняке. Ложные воспоминания. Но такие реальные.

Скотт говорил еще что-то: про то, как прекрасен будет союз Стика и Регула, как уважает стикианцев, считая их великой расой.

Но Блоссом слушала в пол-уха. Блоссом была опытной Хранительницей не в первом поколении и знала, как важно порой прислушаться к своим ощущениям, чувствам. Только голос Скотта все-таки отвлекал, мешал.

— Это интересное и выгодное предложение, — задумчиво проговорила она, поймав момент, когда Скотт взял паузу. — Я должна тщательно все обдумать на свежую голову, сами понимаете. Если вы не против, я хотела бы отдохнуть. Это мои покои здесь, как понимаю?

— Конечно, Ваше Высочество, ни в коем случае не хочу торопить вас. Прошу, отдыхайте, набирайтесь сил.

Поклонившись, Скотт — король Регула покинул ее.

«Наконец, — хмыкнула Блосс. — Два варианта: он лжет или он говорит правду. Последний мне совсем не нравится».

Она сделала легкий пас рукой, намереваясь призвать кольцо и Силу заодно, но ничего не произошло. Дыхание перехватило, а в глазах на мгновение все помутнело. Но ведь Сила с ней, Блоссом чувствует ее, и даже слышит, но призвать не может. Взгляд девушки упал на переливающиеся на руке браслеты — чужие, не ее, в них опасность, но их не разбить, как ни пытайся. Блосс со злости запустила чашкой в стену. Рихард точно заругал бы за такое, существуй он на самом деле.

«Слишком хорош, чтобы быть правдой?».

А Сила как будто плачет, просит заглянуть в глубину души, в самый отдаленный уголок сознания. В ложные воспоминания: о Земле, Лене, Сергее и Рихарде. Инопланетный, совсем не похожий на стикианцев. Вот он проскальзывает в ее гримерку, запирает дверь изнутри, обнимает сидящую перед зеркалом Блосс, мешает снимать концертный макияж.

«Злоупотребляешь служебным положением», — смеется она, отвечая на ласки.

«Можешь пожаловаться моему начальству», — усмехается Ри и опускается перед ней на колени, обхватывает за талию.

«Вместе с тобой

По воде мы идем,

Нам хорошо вдвоем

Ой-ой-ой.

Птицы поют и солнце светит.

Мы с тобой…одни на этом свете»,

— играет на заднем плане ее песня — одна из наиболее легких и бестолковых. Губы Рихарда захватывают ее.

«Слишком приятные воспоминания, чтобы быть ложью».

* * *

Лена еще раз тщательно осмотрела всю комнату, но не нашла ничего даже отдаленно похожего на клей.

«Его могли унести? А ты точно рисовать умеешь?» — сомнения раздирали мысли.

Низ живота неприятно потянуло, и Лена поспешила сесть на кровать и прижать к себе подушку. Тепло отгоняло неприятные болезненные ощущения.