и доступом к передовым технологиям обладает? Вряд ли нашим, тут что-то инопланетное надо. То есть что-то, оставшееся с момента перехода… — Я уже не столько спрашивала, сколько рассуждала вслух. — Яга? — предположила с сомнением. — Как-то не тянет она на суперхакера.

— Она последняя из всех наших коллег, на кого я бы подумал в этой ситуации, — поддержал Кощей. — Она очень не дружит с техникой, не думаю, что за полвека что-то всерьёз изменилось.

— Гамаюн не пропал? Сирин не умер? Алконост не на Дальнем Востоке? Или что?..

Кощей растерянно пожал плечами, а Гоярын, мгновение помолчав, признался:

— До последнего времени я подозревал Ейша.

— Да ладно! — ахнула я. — Да он вообще последний, кто…

— Не горячитесь, милая Наташенька, — широко улыбнулся Гор. — С вами мне и без этого всё ясно, и я, кроме шуток, рад, что нашему Кощею наконец повезло с девушкой. — Я недовольно сжала губы, пытаясь не поддаться на провокацию и ещё, желательно, как-нибудь умудриться не покраснеть, а он продолжил: — Теперь и сам вижу, что Ейшу отдых пошёл на пользу и он снова ровно тот же правильный зануда, которого я знал.

— А что было не так? — я вопросительно покосилась на Кощея.

— Ты его слушай больше, — отмахнулся тот.

— Не скажи, когда мы последний раз виделись, ты был в весьма подавленном состоянии.

— Что-то случилось? — ещё больше насторожилась я. Да, бестактно, но очень не хотелось оставлять этот вопрос без ответа.

— Ничего из того, о чём ты подумала. — Губы Кощея тронула улыбка. — Просто накопилась усталость. Так бывает, несмотря на всё, что Гор наговорил про стабильность характера.

— Да, признаю, — согласился тот. — Случается, накатывает. Даже на меня, а Ейш — натура куда более меланхоличная. Впрочем, и помимо его сплина имелись поводы для подозрений. Кощей лучше всех прочих наших сородичей, оставшихся в живых, ладит с техникой, в его закромах сохранилось всё то, что прочие признали негодным и ненужным, и, кроме него, точное наполнение этих закромов никому не известно. На сообщение моё он не ответил, и непроявленные операторы гибли в окрестностях его дома. Да и столичные ребята из госбезопасности мутят воду, тоже камушек на весы. Остаются ещё заграничные коллеги, но, по здравом размышлении, в столь странные политические игры мне не верится. Кой прок врагам от смерти десятка реликтов?

— Очень хочется прижать к стенке Аргаю и вытрясти из неё подробности, — проворчала я. — Она, может, сама ничего не сделала, но разболтать кому не надо могла.

— Какая кровожадность у столь очаровательного существа, — осуждающе возразил Гор. — Оставим это на крайний случай.

Варианты действий они обсуждали больше часа и ничего более разумного и эффективного, чем моё предложение вытрясти детали из Яги, предъявить не смогли.

Я поначалу озадачилась этим, всё же они опытные типы, многое повидавшие, а потом вспомнила расхожее изречение про то, что возраст иногда приходит один, без мудрости, припомнила некоторые глупости вроде бы разумных и поживших людей и перестала хотеть невозможного. Они пытаются найти выход из весьма нестандартной и непривычной ситуации, не будучи при этом великими интриганами и стратегами — задача нетривиальная. Чтобы вычислить и поймать, нужна хоть какая-то информация, а информацию получить негде: старые исследования не содержали подсказок, а новые проводить некому.

Из адекватного появилась идея выйти на кого-то из лояльных подселенцев, сохранивших память, но не хотелось глупо рисковать. Вообще очень беспокоило, что никому из окружающих нельзя толком доверять. Гор уверял, что его куратор — надёжный и проверенный человек, который непременно раскопает что-то со своей стороны, но лично мне от этого легче не становилось.

Когда я поняла, что подозреваю уже абсолютно всех знакомых, кроме Ейша и родных, да и незнакомых тоже, я тихонько подёргала Кощея за рукав и поинтересовалась, не хотим ли мы лечь спать, потому что разговор явно зашёл в тупик. Мужчины переглянулись и неожиданно согласились, так что принятие решения отложили на утро. Странно, что не попытались отправить спать меня одну.

— Господи, наконец тишина! — выдохнула я, рухнув в номере на постель, и дотянулась погладить дремлющего ровно посреди кровати Василия. Шерсть его была влажной — то ли влез куда-то на улице, то ли так тщательно умывался, с ним случается.

— Гор произвёл впечатление? — с улыбкой уточнил Ейш, присев рядом на край матраца.

— Он вроде неплохой, но его слишком много. До сих пор в ушах звенит, — пожаловалась я.

— Отлично тебя понимаю, — засмеялся Кощей.

— У вас поэтому сложные отношения?

— Он всегда знает, как правильно, и порой из-за этой самоуверенности влипает, — пожал плечами он. — Пытается всех воспитывать. Наверное, мы в этом похожи, потому и раздражаем друг друга. Его только Вий нормально и выносил, но на него где сядешь — там и слезешь.

— А я поначалу подумала, что у вас что-то личное, — прикрыв глаза, призналась я честно. — Ну там женщину он отбил. Или ты. Или просто не поделили.

Кощей снова тихо засмеялся.

— Не могу представить женщину, которая бы одинаково понравилась нам обоим.

— Иногда достаточно, чтобы нравилась кому-то одному, а второго это бесило, — проворчала я.

— Всё не так драматично, — весело ответил он. — Ложись спать, у тебя глаза уже слипаются.

— А ты?

— Хочу немного подумать, — ответил он. — В тишине.

— Понимаю, — захихикала уже я. — Пойду умываться!

Когда я вернулась, Ейш уже сидел в кресле с отрешённым видом, полуприкрыв глаза. Я потопталась рядом: с одной стороны, хотелось пожелать доброй ночи и получить поцелуй, а с другой — отвлекать тоже неправильно.

Пока решалась, Кощей отреагировал на постороннее присутствие, открыл глаза и улыбнулся. Я вдруг растерялась и смешалась под его взглядом, хотя до этого считала свою одежду для сна более чем приличной.

— Спокойной ночи, — стряхнула оцепенение и, изумляясь собственной смелости, наклонилась к нему, чтобы поцеловать.

Вообще-то собиралась чмокнуть в уголок рта и пойти спать, потому что устала, но так меня и отпустили! Ейш поймал губы своими, накрыл ладонью затылок, продлевая и углубляя поцелуй, и через пару мгновений я уже сидела у него на коленях.

Пижама вдруг показалась совсем маленькой и очень тонкой, и мягкая ткань мужской футболки не мешала ощущать жар и твёрдость его тела.