Я перебрал содержимое карманов, пожал плечами:

– Вот, может, пуговица. Пришила от старой блузки!

Она пошла к калитке, не взглянув на пуговицу.

У крыльца обернулась, поманила ближе: «От мамы у тебя – пупок!» И скрылась за дверью неприкаянной половины нашего дома.

На черном окне колыхалась паутина, смутно блестели стеклянные банки на штакетинах забора.

Есть в жизни такие места, которые лучше видятся с закрытыми глазами!

Тень от черемухи на голубой крыше, опушка соснового леса, березовый холм за селом. А между звезд серебристая нить от клубка, что увела адмирала в последний путь. Теперь не найти тот след в Ангаре, но должно же оставаться вечное!

Даже звезды – это всего лишь узелки на изнанке небесного полотна, истинный узор которого душа лишь вспоминает на земле.

Зеленая юрта

1

Молодого учителя, приехавшего в горное село, первой заметила мать Нади. Она работала в магазине и подтолкнула свою девку: смотри, мол, денег не считает!.. Высокий, стройный алтаец с широким открытым лицом и тугим разрезом черных глаз, в глубине которых пугающе светились яркие кочевые искры. Особенно всем, детям и взрослым, понравился его голос с природной мягкостью и любезной спешностью, как в говоре мелких горных речушек.

Ходил Вася по деревне в белой рубашке; стал директором школы – надел галстук. А пять лет назад выбрали Василия Михайловича главой села.

На родном языке он не говорил. И если звали в город на совещания, слушал алтайскую речь молча, чуть виновато, кивая и морща высокий лоб. Выступал редко, любил сыпать поговорками: «Как не годна шуба без ворота, так и начальник без разума!» При голосовании ладонь прикладывал к бровям, будто от солнца защищался.

Единственное, что раздражало начальство, – его длинные, до плеч, волосы. А Василий шутил: «Кто борется с морозом – будет без уха, кто с начальством – без головы!» Но постригся, когда начал седеть.

2

В детстве Вася был уверен, что солнце в родных горах есть всегда! Если в одном логу пасмурно, идет дождь или снег, то стоит перевалить через хребет – и увидишь залитые светом зеленые склоны.

Золотая долина младых лет: солнце на закате перекатывалось в ладонях гор, будто красный уголек. По отвесным скалам вились гибкие речки, превращаясь в сплошной пенный водопад, с передышками на широких выступах, где, словно фартуки на каменных коленях, расправляли гладь чистые озерки.

У отца было ружье послушное, как ручной сокол. Оно тихо сидело за плечом. Трава шуршала о приклад, поднимаясь мальчику по пояс, когда они ехали с отцом на лошади. И всегда неожиданно выскакивало дуло стальным продолжением отцовской руки. Даже не успеешь вздрогнуть. Только почувствуешь через грудь отца мягкую отдачу от выстрела.

На берегу ручья находили груду черных камней. Сядешь, бывало, у костровища и смотришь на чуткий пепел, иногда даже теплый. Он мог рассказать о неизвестном охотнике, что был здесь недавно. Молод или стар, жаден или ленив, какое мясо ел и какой пил чай. А еще пепел хранил отпечаток дум сидевшего у костра человека.

Отец доставал ножик. Сыну казалось, будто он хочет поранить свою руку:

– Косуля-косуля, зачем так плохо бежала?

– У меня ножка болит! – отвечал отец быстрым говорком, видя жалость в глазах сына.

– Ножка-ножка, зачем болела?

Отец брал кусок наждака и ласкал им лезвие ножа, востря ухо на голос косули.

– Меня волк погрыз! – приподнималась губа с редкими черными усами, показывая край желтого зуба.

– Волк-волчишка, зачем косулю погрыз? – бросал суровый взгляд в сторону густой травы.

– Я есть хотел. Косулю не догнал. Пойду к людям за овцой!

Отец разводил руками, будто пришел сказке неправильный конец.

– Волк-волчище, не ходи к людям, у чабана ружье есть!..

Он посылал Васю за водой. Когда сын возвращался, то косуля убегала обратно в тайгу и мальчик был рад, что волк остался сыт, а у косули перестала болеть нога.

3

Географический факультет Василий выбрал потому, что любил свою землю. И доказал это уже на третьем курсе, написав работу «Сравнительное исследование Библии и алтайских легенд».

Когда не было еще ни земли, ни неба – был некто Ульгень. Неприкаянно скитался он над безбрежным морем. «И ощутил голос внутри себя!» (Библейский Бог распоряжался всем сам.) Голос уверил Ульгеня: все, что он сделает – будет правильно!

Ульгень повиновался словам неведомого духа: «Хватай впереди!» Увидел камень, торчащий из воды, и сел на камень, подобно чайке. С тем криком, с каким птица находит отмель в бескрайнем море. Видимо, гордость алтайца – это желание отдохнуть от непомерного величия гор, выпавшего на долю маленького народа.

Дух говорил: «Сотвори небо! Сотвори землю!» И Ульгень делал это как младший брат библейского Бога.

Творил он похоже, но как-то душевнее. Вот увидел Ульгень плывущую льдину, а на ней – прилипшую глину. Весной часто на льдинах оттаивают комочки земли, прошлогодняя трава, шишки, изломанные перья птиц и спящие жуки. В этом месте легенды, возможно, сходится память всего человечества о леднике, внезапно остановившем жизнь на земле.

Ульгень поднял кусочек глины и вылепил человека. Как и в Библии – мужчину. Потом соскреб оставшиеся крошки и сделал из них великую рыбу – тайменя. И это не было странно!..

На трех тайменях Ульгень утвердил землю.

Должно быть, кочевые народы, живущие далеко от моря, все же видели его когда-то, с высоты прибрежных скал. Это головокружительное впечатление так и осталось для них «краем земли».

Алтайская библия – это поэма о красоте родной земли.

Сотворение мира у алтайцев шло по-своему: Ульгень воткнул крюк под жабры средней рыбы – чтобы она не наклоняла голову, иначе земля покатится вниз! В этом месте легенды пахнет праздничной кухней. Вокруг зеленые горы, в гривы вплетены серебряные ленты рек. Покрытая коврами поляна, на ней женщины готовят кушанья на кострах.

Об алтайских женщинах разговор особый. Кстати, по легенде, Ульгень сделал женщину из птичьего перышка! Может, нашел его на льдине, и значит, было еще какое-то загадочное существо до Сотворения мира.

А может, вырвал перо из своего крыла!

Алтайцы – вечные дети у матери-природы. Кочевой образ жизни научил их хранить самое дорогое в словах.

Мудрость алтайца – легка, как поклажа путника:

– Тупого не точи, дурака не учи.

– Слово старика прячь в мешок; слово начальника за чулок заткни.

– Если бросят в тебя камнем – ты брось маслом.

– Задравши голову, тотчас споткнешься.

– Лучше добрая мысль с зерно, чем худая дума с верблюда!

Курсовая работа Васи понравилась студентам. Особенно то место, что алтаец