и потому выглядело как сырое. К удивлению Аэрто, я первым делом подхватила на крохотную вилку именно мясо и с блаженным видом принялась жевать.

— А я-то хотел вассс напугать, — он тоже взял мясо, окунул его в гранатовый соус.

— Зачем? — спросила я и была поражена ответом.

— Хотьелось хоть раз понять, что это такое — когда от тебя пытается убежжать женщина.

Я едва не подавилась. То есть, у нас тут был любитель разных интересных игр. Свалить отсюда захотелось гораздо сильнее. Еще и с его предложениями.

— Попробуйте это вьино.

Бесцветная жидкость полилась в мой бокал. Удивительно, но запах ее был приятный, сладкий и ни на что не похожий. Я сделала крохотный глоток, вспомнила о настоящей цели своего визита.

— Расскажите мне о себе, своей семье.

— Я — единственный прямой наследник своего отца. Тот правит последние сто двадцать лет, после трагической гибели дедушки на охоте.

Я подавилась клубникой.

— Сколько, сколько?

— Ссто двадцать, моя милая. Мы — эодарэ, древняя кровь. Отцу сейчас сто пятьдесят, он в здравом уме и памяти. Мне в этом году будет семьдесят. Понимаете, почему мы не пускаем никого в Октавию?

Внимательно он посмотрел в мои зеленые глаза, словно силясь найти в них ответ на какой-то вопрос. Аэрто выглядел максимум на сорок. А ему семьдесят, он почти одного возраста с моей бабушкой! Я кивнула.

— А полукровки?

— Ессть те, кто насследует долгожительство и устойчивость к болезням, полностью или частично. Мы не болеем венерическими заболеваниями, раком, Альцгеймером. Не страдаем от инсультов. Две трети полукровок к ссожалению не наследует нашу породу. Они могут жить в Октавии, но их там никто не держит. Александр всю юность дружил с этими недоитхисами.

Многое становилось на свои места. Я видела так много полукровок-итхисов в окружении своего босса. Возможно все они были его друзьями и знакомыми, вывезенными за пределы Октавии. Судя по тому, с каким презрением Аэрто говорил о полукровках, жилось им там не очень. Я закинула в рот клубнику:

— И откуда берутся эти полукровки? Их рожают женщины, вроде той, что живет с вашим дядей.

Аэрто слегка скривился.

— Случай моего дяди — особенный. Он долгое время был правой рукой отца, а потом сошел с ума. Не отпускает эту женщину никуда, сам перестал выходить из дома. Говорят, даже намерен жениться на ней и оставить все свое состояние в обход основных наследников.

Я подалась вперед, спросила:

— Что в этой женщине такого особенного? Как она выглядит? — он пожал плечами. Такой человеческий жест выглядел неправильно от существа столь мало похожего на обычного человека.

— Чем-то похожжа на вас, но старрше, — лицо его надменно исказилось, когда он говорил, кажется, о моей матери! — У нее чьерные как смоль волосы, но такие же глаза. Дядя подарил ей целый замок в Октавии, а она бесконечно просится на волью, словно заключенная.

— Как ее зовут? — одними губами произнесла я, голос внезапно осип.

— Надьежда, — словно яд выплюнул он имя, и мое сердце пропустило удар.

Надежда — имя моей мамы. Она жива! Она в порядке! Выражение лица стало абсолютно счастливым, мне хотелось кричать и петь от радости. Когда Вера и Викки узнают, они с ума сойдут от счастья. Все это время мы боялись предположить худшее, ведь похищение на улице редко заканчивается хэппи эндом. Но мама жива, и судя по всему, находится не в самых ужасных условиях. Осталось только узнать, как вызволить ее. Я вскочила с места, расправила несуществующие складки на платье:

— Ну что ж, было очень здорово. Спасибо за вечер, за предложение, но я устала.

И бодрой походкой направилась к выходу из шатра.

— Подождите, Кира — итхис поднялся с гибкостью гепарда и с пугающей скоростью приблизился ко мне. Идеально пропорциональное тело, каждая его мышца была как натянутая пружина. Он был слишком красив для кого-то с этой планеты. Нечеловеческие его глаза смотрели прямо в мою душу, сковывали ее льдом. Так страшно и больно делали лишь одни его глаза и выражение задумчивости, блуждающее по его лицу.

— Ну, мне правда пора. Уже почти три, я если до постели не доберусь, то прям на коврике у вас усну — залепетала я скороговоркой, отдаляясь все ближе к стене, пока не уперлась в нее спиной. Аэрто оказался в зоне моего личного пространства.

— Но я не хоччу, чтобы вы уходили. — сказал он и в голосе звучала сталь. Так говорит человек, не привыкший слушать отказа. Я дернулась в сторону и была поймана в плен рукой, опустившейся мне на укрытое платьем запястье. Дернулась в другую и вторая рука тоже оказалась пойманной в плен. «Что же делать, что же делать, что же делать!!!».

— Я буду кричать. — твердо произнесла я, упрямо выпятив подбородок. Зря я. Взгляд мужчины загорелся «Хотьелось хоть раз понять, что это такое — когда от тебя пытается убежжать женщина», так он говорил.

— Простите, Кира. Но мне нужно узнать, нужно узнать…

Я замахнулась коленкой, вознамерившись отбить королевское достоинство, когда Аэрто переместил руку и схватил мою оголенную ладонь.

… взрыв внизу живота… что со мной происходит… боже, как же хорошо…

Удару не суждено было состояться, колени у меня попросту подогнулись. Аэрто что-то прошептал на языке итхисов и взглянул на меня расширившимися глазами. Его губы нашли мои и это был самый сладкий поцелуй в моей жизни.

— Что это? — прошептала я, зарываясь пальцами в его мягкие волосы. Аэрто рывком поставил меня на ноги, прильнул всем телом.

— Искра, — сказал мужчина, снова и снова пробуя мои губы на вкус. Его оказались мягкими и нежными, руки — опытными и такими горячими. Лишь несколько минут назад я не могла подумать об Аэрто в подобном ключе и вдруг. Я хочу этого мужчину больше всего на свете.

С губ моих сорвался стон, когда руки мужчины опустились, чтобы поднять платье. Он довольно рыкнул, обнаружив чулки. Мне же было мало, слишком мало. Хотелось чувствовать его всего, ощущать прикосновение его обнаженной кожи. Халат на мужчине держался не на столь большом количестве завязок, поэтому принц первым оказался без одежды. Стройное, аристократическое тело его соответствовало всему остальному. Мое платье, наконец, тоже улетело куда-то в сторону. Когда он отодвинул меня на расстояние вытянутых рук, я почти зарыдала, так мне хотелось снова оказаться в его объятьях.

— Словно солнце. — в глазах его светилось обожание и жажда, — Расспусти волосы. — повелительно приказал он. Я сорвала резинку с волос и они упали на плечи и спину густой копной. Мы стояли друг напротив друга и