Наиболее эффективно сражавшаяся во времена Екатерины II русская армия характеризовалась довольно широкими полномочиями командиров всех уровней, которые вели хозяйственную деятельность и воевали по-своему, придерживаясь тем не менее некоторых общих принципов, которые им задавала Военная коллегия. Екатерина, будучи женщиной, в порядок управления войсками не вмешивалась, доверив это дело профессионалам (а подбирать людей она умела).

Когда на престол пришел Павел I, а чуть позже его сын Николай I, они яро приступили к наведению в армии порядка по прусскому образцу. Чем это закончилось, мы все хорошо знаем – пожаром 12-го года в Москве и позором Крымской войны.

При этом необходимо отметить, что в суворовских войсках не было никакой «отсебятины» и вольности. Порядок и устав строго соблюдались, но соблюдались они скорее из честолюбия в стремлении быть лучшим, а не из страха, как это было в армии Фридриха Прусского. Доскональный знаток воинских уставов и солдатской жизни Суворов сам корректировал уставы таким образом, чтобы там не было ничего лишнего, а только то, что было действительно необходимо для жизни солдат в мирное время и для их эффективных действий в бою.

Постоянная продуманная тренировка сделала из его солдат и офицеров профессионалов высочайшего класса. И тогда суворовский принцип «Знай и дерзай» заработал в полную силу. И не просто «Знай и дерзай», а дерзай на совершение невозможного: «Величина воинского таланта определяется степенью риска». Необходимо лишь отметить, что в суворовском подходе этот риск всегда был тщательно продуман и потому оправдан: «Будь прозорлив, осторожен».

Современному предпринимателю можно на уже видевшим все и вся рынке серьезного успеха добиться лишь тогда, когда он поступает неожиданно, действует не так, как все, совершает, с точки зрения своих конкурентов, невозможное. В этом смысле мы не так далеко ушли от суворовских времен. А если же вы руководите русскими, то создайте им условия для того, чтобы они проявили в деле инициативу и обязательно внесли в общую победу свой уникальный личный вклад.

Сразу, что вспоминается в этой связи, это подвиг Александра Матросова во время Великой Отечественной войны, который закрыл своим телом амбразуру вражеского дзота и спас от смерти таким образом множество своих товарищей. Чего мы только не наслушались по поводу этого случая во время перестройки. Матросова называли чуть ли не шизофреником. Но время вновь расставило все на свои места, и героям вновь нашлось в ней достойное место.

«Живот положить за други своя» – давняя традиция особой русской доблести, уже давно сросшаяся с основами христианской любви: «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за други своя» Ин. 15:13». Русская история знает огромное количество подобных подвигов во всех военных конфликтах, в которых принимала участие Россия в течение многих веков. В этом смысле русские солдаты каждый раз повторяли подвиг Христа, отдавшего свою жизнь за спасение всего человечества.

Но кроме духовного значения важен также и военно-прикладной аспект русской жертвенности. Для того чтобы прояснить этот момент, можно начать со спартанской фаланги, в которой каждый воин защищал большим круглым щитом не столько себя, сколько своего товарища слева. Многократные тренировки делали такое построение слаженным, а доверие воинов друг к другу безграничным, воины просто угадывали мысли друг друга и действовали в строю феноменально точно. В битве, получившей название Бесслезной (З67 до н. э.), спартанцы не потеряли ни одного человека. Что для рукопашной схватки, в которой участвует несколько тысяч человек, кажется невероятным, тем не менее это научно установленный факт. Само название сражения подтверждает его правдивость.

Суворовские солдаты также воевали в плотном строю и также поддерживали в бою друг друга: «Нога ногу усиляет, рука руку укрепляет». Сходство со спартанцами еще более усиливало огромное количество совместных тренировок и совместные обеды: спартанцы по отделениям питались вместе, так же и суворовские солдаты, жившие артелями, питались вместе из одного котла.

Такой слитности строя, какая была у суворовцев, не удавалось достичь никому, что гарантировало высокую эффективность рукопашного боя. Потери противников в рукопашном бою иногда более чем в 10 раз превышали суворовские, а зачастую заканчивались для суворовцев, как и для спартанцев, вообще без потерь.

В современном эгоистическом и эгоцентрическом мире, где потребительские ценности все больше вытесняют на обочину саму мысль о всякой жертвенности, суворовские и спартанские примеры заставляют нас задуматься как о духовном, так и практическом смысле жертвенности. Конечно, в мирное время нет никакой необходимости жертвовать своей жизнью за других. Но поддержание высокого командного и корпоративного духа всегда требует в той или иной степени пожертвовать личными интересами во имя общественных. Та организация, члены которой готовы пожертвовать своими интересами для своих товарищей и на общее благо, всегда будет на порядок сильнее и эффективнее тех организаций, где этого нет.

Если патриотизм развивается в противопоставлении и принижении других стран и народов, то он скатывается к примитивному национализму, который в конечном итоге сужает возможности плодотворного взаимодействия с другими народами и приводит к стагнации. Агрессивные формы национализма, как это было в свое время у французов и немцев, хотя и способны на некоторое время сплотить нацию для достижения определенных целей, так или иначе ведут страну к краху, поскольку борьба со всем миром неминуемо заканчивается поражением. И чем агрессивнее ты себя по отношению к миру ведешь, тем быстрее наступит твой крах.

Суворов показал всем нам такой пример любви к своему отечеству, в котором нет принижения других наций. То, к чему он призывает нас, – это образцовая идеальная любовь к Родине. Иными словами, это послание другим народам – любите свою Родину так же, как мы, и у вас все будет так же хорошо, как у нас. И в этой любви нет попытки унизить другие народы или каким-либо образом превознестись над ними. Но с другой стороны, здесь нет и не может быть никаких уступок национальному в угоду идеалам глобализма и космополитизма.

Если перенести это на индивидуальный уровень, это так же, как любовь к своей семье: если я начну любить все человечество в ущерб собственной семье, то моя семья однозначно пострадает, а человечество ни в чем особенно не выиграет. И, наоборот, если искренне люблю свою семью и забочусь о ней, то мой позитивный пример послужит укреплению любви других людей к своим семьям. Только не было бы это как у Наполеона, который всех своих братьев и сестер сделал королями и герцогинями в завоеванных странах, в чужих странах. В политике все, конечно, намного сложнее, чем в семейных отношениях, но принцип тот же.