Это уже они осторожно вскрыли тайник и, достав из него содержимое, поместили всё в стальной герметичный контейнер, что привезли с собой на берег реки. А уже его поместили в «КАМАЗа» с будкой «Кунг», предназначенной для перевозки не только пассажиров в заражённой зоне, но и особо опасных грузов.

Зрелище вполне удовлетворило наблюдателя.

— Вот после этого можно и о себе побеспокоиться! — решил Борис Круглов, выходя через заросли тальника с берега обратно к остановке общественного транспорта.

Теперь только дома у него были последние заботы. После чего можно было бы и оставить навсегда привычный Обск!

Который, вместо родного всю жизнь города, стал вдруг для него, да ещё под старость лет:

— Совершенно чужим и неприютным.

1

Прощания с домашними не были излишне долгими.

Церемония, проведённая на бытовом уровне, не затянулись ни на минуту сверх намеченного Борисом Ивановичем, на это времени.

Не собираясь выслушивать традиционные нотации на счёт «загубленной на него молодости» — что от жены, что от дочери, глава «расклеившегося» семейства просто взялся накануне за авторучку и написал каждой отдельное письмо с подробным объяснением:

— Неизбежности их расставания!

Которое они уже и сами ожидали, с тревогой глядя на то, как день ото дня всё хуже и хуже становится мужу и отцу.

И не только конверты с письмами оставались после его отъезда. Кроме них, он лично передал каждой по части их неожиданного «наследства», хранящегося сейчас в Сберегательном банке.

— Выручит на первое время, а мне пора! — только и сказал, скрипнув, застёгиваясь, молнией на куртке.

— Куда же ты собрался? — чуть ли не хором спросили, ещё не читавшие посланий, но уже «присаженные» им на дорожку женщины.

— Есть, девчата мои, один вероятный шанс, попытаться поправить здоровье! — честно ответил им Борис Иванович. — Правда, говорить, пока, не стану, чтобы не сглазить.

Стараясь держаться молодцом, он поднялся с дивана, на котором только что сидел в последний раз «в кругу семьи»:

— Главное, что сам верю в спасение, а там — как кривая вывезет!

Уговаривать его непременно остаться на месте, язык у остальных Кругловых просто не повернулся.

Обе женщины уже прекрасно были осведомлены об участившихся похоронах всех причастных к событиям на химическом заводе:

— Куда, «по его собственной дурости», неосторожно влез их Борис Иванович.

Да и его решительное настроение не могло не передаться родным близким людям:

— В городе никого пока ещё не спасли, а так, может быть, действительно имеется у него реальная возможность выкарабкаться?!

Собирать в дорогу по-обычному — «с запасом пирожков», как бывало при прежних отъездах в командировки, не имело никакого смысла.

Не зная даже приблизительно:

— Куда понесёт «блудного отца» в поисках чудодейственного спасения.

Он же и не просил нечего.

Просто обнял каждую напоследок и, под вполне скорбный, отчаянный женский плачь, уже во всю доносившийся за спиной обречённого мужа и отца, вышел из квартиры.

2

За порогом бодрая походка сменилась на ту, что стала, в последнее время, привычной — шаркающую.

Ведь теперь не перед кем было «держать фасон». Да и в остальном дальнейший путь от подъезда не отличался особой новизной. Борис Круглов прямиком от подъезда их дома направился к своему гаражу, где поджидала, приготовленная им в путь старенькая «копейка».

Полный бак бензина, запас масла и документы в бардачке обещали на первое время езду без хлопот!

И уже для себя самого он постарался, когда доставал несколько банок домашних консервов из погреба.

Недалеко отъехав от ГСК, подвернул к первому попавшемуся супермаркету, где прихватил кое-какой колбасы и несколько бутылок водки:

— На отвальную «поляну» для последних настоящих друзей.

Их о своём визите он уже предупредил, ещё накануне позвонив в боксёрский клуб Денису Кошкину:

— И теперь в означенный час там должны были закончить тренировки и дождаться своего бывшего спортивного репортёра.

Выбор места этого, самого важного сейчас для него разговора, был сделан далеко не случайно. Ведь, всё время, пока мыкался он по городу, надеясь отыскать, правду, у Бориса Круглова из головы не выходило обещание тренера:

«Посодействовать, если что!»

Тем более что основано оно было не на обычном, как бывает, проявлении вежливости, мол, чем не порадеть нуждающемуся знакомому, если не добрым словом, которое и козявке неразумной приятно.

3

Судьба самого Дениса, выросшего буквально у него на глазах, была перед Борисом Ивановичем как на ладони.

…Когда-то он подавал большие надежды в ринге и даже сумел добиться достаточно высоких результатов, выступая и в стране, и за рубежом. Но потом, перед ответственным выступлением накануне очередной Олимпиады, куда реально мог попасть самым первым из земляков, молодой мастер спорта нарушил, как тогда говорили, «спортивный режим».

Говоря же проще — с другим боксёром, с которым на двоих делили один гостиничный номер на Всесоюзных сборах «ушли в самоволку». Тогда, чувствуя в себе необыкновенный прилив сил и энергии, атлеты не захотели просто так проводить время в четырёх стенах:

— Ринулись на свободу.

Выразился «побег» в том, что ловко перелезли через балкон в номер к знакомым девчатам с другого этажа:

— Чтобы миновать помощника главного тренера, неусыпно караулившего своих подопечных в коридоре, часами чаёвничая вместе с дежурной.

Вот только обвести его вокруг пальцев не удалось, как на то рассчитывали самовольщики.

От караульного не ускользнул факт возвращения обоих в свой номер лишь под утро. В ходе летучего дознания нашлись и свидетели их ночного веселья под гитару и девичий смех.

Так что уже к обеду обоих выпроводили из состава сборной, тем более что кандидатов туда всегда было более, чем предостаточно.

Сразу к себе в родной город Обск Денис, к сожалению, не поехал, а отправился с другим неудачником по его знакомым. С огорчения дали они тогда волю рукам и в конце концов попались на «хулиганке».

Только того, второго неудачливого боксёра, сумели вытащить из-за решетки влиятельные земляки, а вот за приезжего к ним из Сибири Дениса Кошкина никто из них и словечко не замолвил.

Первая судимость обернулась голом работы на стройках народного хозяйства. Но эта «химия», как называли её в народе, несмотря на столь короткий срок наказания, была губительна и в другом аспекте, а не только для спортивной карьеры.