Стелла вздохнула. Вернуть бы сейчас то время, когда Белка была жива! Уж теперь она точно не стала бы смеяться над сестрой! Она даже помогла бы ей собирать ее гербарий…

Стелла встала с лавочки. Зашла за оградку, сорвала сухую траву, сложила ее аккуратно на тропинке в одну кучу. Поправила искусственные цветы и венки на обеих могилах, убрала один маленький венок с потускневшими цветочками. Потом взяла два оставшихся пирожка и положила по одному на могилу отца и Беллы.

– Пошли, Антон.

Она подошла к машине, достала из сумки пакет с уложенными в нем париками, отошла от машины на несколько шагов и, размахнувшись, бросила пакет в поле. Все, нет больше длинноволосой рыжей, которую видел Витюша Геркало, и той брюнетки, что грохнула Хоботова. Дома она купит себе другой парик.

Они ехали обратно в город, обгоняя машины; Антон почти всю дорогу молчал, она тоже обронила всего пару фраз. Да и о чем было говорить? Теперь, когда он знает о ней такое, их отношения изменились раз и навсегда. Стелла даже не догадывалась, что ее друг дал себе слово помогать ей во всем, даже если бы при этом пришлось рисковать самой жизнью. Она смотрела на дорогу, бегущую им навстречу и бросающуюся им под колеса, на машины, которые мелькали перед ними, и на те, которые Антон умело обгонял, и думала только об одном: как ей расправиться с последним гадом? Витюша Геркало не дурак, и, скорее всего, он догадается, кто «щелкает» его дружков по тому делу одного за другим. Теперь он может затаиться или даже уехать куда-нибудь, или побежать в полицию и потребовать, чтобы его, такую ценную персону, охраняли. И что ей делать тогда? Как достать этого урода?

Она попросила Антона тормознуть возле одной деревеньки, где у дороги стояли женщины, продавая свою продукцию. Она купила бутылку молока, банку сметаны и десяток яиц, оставила женщинам щедрую сдачу и довольная села в машину.

– Сегодня будем ужинать натуральными продуктами, – сообщила она, – а то с ваших городских подделок недолго и ноги протянуть.

– Я тоже люблю деревенскую сметану, когда ложка стои́т…

Антон подвез ее к самому дому и отправился таксовать, дав слово, что ужинать приедет к ней и даже не купит в магазине пельменей. Стелла зашла домой, положила продукты в холодильник и только тут заметила, что оставила телефон на столе. Она просмотрела пропущенные звонки: один был от матери, второй – от дяди Вани. Матери она перезвонила сразу, коротко сказала, что у нее все в порядке, чувствует она себя хорошо, и как раз сейчас идет насчет работы в один большой магазин, так что болтать ей особо некогда. Мать тут же пожелала ей удачи и отключила телефон. Теперь надо что-то придумать насчет дяди. Скорее всего, он звонил ей неспроста: как бы опять не заподозрил ее в причастности к убийствам. Но деваться некуда: разговора с ним все равно не избежать, придется звонить.

Дядя долго не брал трубку, потом, наконец, ответил, коротко бросил, что разговаривать сейчас не может: он за рулем, что сам перезвонит ей позже, и отключил связь. Ну и хорошо, значит, у нее есть время подумать, что сказать ему, если будет доставать вопросами. Хотя, что тут думать? Она уже давно все для себя решила: она ничего знать не знает, даже не слышала ничего про тех уродов. Ах, одного нашли убитым? Очень жаль, а она-то хотела привлечь их всех!..

В половине пятого она надела новый, купленный недавно парик, достала из чемодана блузку, которую еще ни разу не надевала здесь, в городе, нацепила на нос солнечные очки и вышла из дома. Она поехала к общественному комитету, где очень надеялась увидеть Витюшу. Стелла приехала к его дверям, когда еще не было половины шестого, и просидела до половины седьмого, но Геркало так и не показался на крыльце. «Значит, приеду сюда завтра утром, – решила она, – и буду выслеживать этого урода, пока не увижу». Закинув сумку на плечо, она отправилась домой.

Антон приехал ужинать в восемь. Он едва ли не бегом бросился в туалет, чуть не сбив по дороге поддатого Толяна, который как раз шел нетвердым шагом на кухню, чтобы пожарить себе яичницу. Толян начал было выступать по привычке:

– Вот, ходят тут всякие, мешают отдыхать честным труженикам после тяжелого трудового дня!..

Стелла услышала шум и выглянула из комнаты. Она увидела, как Антон быстро показал соседу крепкий кулак:

– Ну, ты, чмырик вонючий! Топай в свой гадюшник, иначе выбью тебе все оставшиеся зубы. Понял?

Толян, очевидно, рассудил здраво, что для него благоразумнее будет помалкивать, так как зубов у него осталось не так уж много, и скрылся на время в своей комнатенке, дабы переждать такое неприятное для него явление, как приход к соседке гостя. Вскоре Антон уже садился за стол, а Стелла налила ему тарелку щей, в которую положила хорошую порцию густой деревенской сметаны.

– Наташа, ты только представь, как бы мы жили, – мечтательно сказал парень, беря ложку, – я бы таксовал, приходил вечером уставший, а ты кормила бы меня своими вкусными щами. А если ты так все деревенское любишь… Ну ладно, ездили бы раз в неделю в какую-нибудь ближайшую деревеньку за сметаной и яйцами…

– Тошка, какой ты смешной!

– А чего здесь смешного? – обиделся Антон. – Что мы, плохо жили бы? Я не лентяй какой-нибудь и не алканавт! Я каждый день могу таксовать, без выходных. У меня в хорошие месяцы до «четвертака» набегает!.. А ты бы мне обед готовила. Ты вон какие вкусные щи варишь! А пирожки такие даже моя мамка не печет.

– А жить где? Эту комнату я временно занимаю, – напомнила Стелла, – наверное, скоро ее придется освободить: хозяин должен вернуться из командировки.

– А кто здесь хозяин?

Стелла пожала плечами:

– Какой-то мужик, друг моего дяди. Так что, может, скоро я отсюда и съеду…

– Давай к моим пойдем! У меня мама хорошая. Отец, правда, строгий, зато у меня комната своя есть. Большая, отдельная. Когда-то мы с братом вдвоем в ней жили, пока он не женился…

– А если твои будут против?

– А мы распишемся, вот! Отец может быть против, только если жить так, без штампа, а если будет штамп в паспорте, так куда он денется?! Законная жена…

– Про мою мать ты даже не спрашиваешь. А если она меня не отдаст?

– Сейчас не те времена, чтобы отдавать или не отдавать. Сейчас молодые родичей вообще ни о чем не спрашивают.

– Ну, это ты не спрашиваешь, а я спрошу. Если мать будет против, я замуж не выйду, учти, – предупредила Стелла.

– Серьезно? – удивился Антон.

– Серьезнее не бывает.

– Ну, Натка, ты даешь! Кому из пацанов сказать – засмеют. Это что же, мне еще и свататься к тебе придется?

– А ты как думал?! Сватов будешь засылать по всем правилам, а мы еще подумаем, может, и откажем… А если согласимся, то мать благословение нам должна дать. Без него нельзя: жизни не будет.

– Ну, деревня! Как при царе Горохе! Девятнадцатый век, честное слово!

– Что, не нравится? Тогда и разговор про свадьбу не веди. Без мамкиного согласия я в ЗАГС не пойду, правду тебе говорю.