Сегодня вечером мне придется рассказать Олеа правду о себе – завтра она всё равно откроется. Скажу, что скрыла свой дар, чтобы никто ничего не заподозрил, а гразы – да, я была настолько истощена, что не смогла их пробудить. И ситуацию с Вэльдом объясню.

Не знаю, как Каратели принимают Псов обратно. Возможно, от остальных удастся скрыть мое настоящее имя. Если Ланда или Вэльд узнают, мне не поздоровится. Но Олеа… Хватит ли у него любви, чтобы простить мою ложь и отказ от замужества? И сможет ли он после этого поручиться за меня перед Карателями?

К вечеру ветер усилился, и я пожалела, что оставила кепи дома, – слишком уж стало зябко. Плотнее запахнув куртку, я взглянула на часы. Еще полчаса до конца дежурства. Никогда ожидание не было таким томительным.

Постепенно воздух наполнили сладкие, медовые запахи вечерних цветов, и я нерешительно посмотрела на пустую дорогу. Возможно, я успею дойти до ручья еще раз. Я уже несколько раз ходила в ту сторону, но – то ли я искала не там, то ли Тарина что-то спутала – кленовник не попадался мне на глаза.

Вряд ли ягоды помогут умилостивить Ланду, но, с другой стороны, может, этот маленький жест покажет ей, что мне не всё равно.

Войдя под сень леса, я поежилась. Чем ближе было к закату, тем большую тревогу в меня вселял лес, особенно в такой бессолнечный день. За свежим ароматом зелени скрывался мшистый, земляной запах, как в озере под слоем теплой воды скрывается холодная.

Ручей бойко звенел, разбавляя тягучую атмосферу леса. На другом берегу густели заросли кустов, и я решила снова их осмотреть – вдруг и правда пропустила малоприметный кленовник.

Перепрыгнув на ту сторону, я подошла к кустам и, подстелив мешочек, чтобы не испачкаться о траву, опустилась на колени, надеясь отыскать ягоды на нижних ветках. Раз двигая ветви руками и царапаясь о еле заметные шипы, я постепенно перебралась к низкорослым кустам черемеха. Я уже собиралась встать, как вдруг поняла, что не могу сдвинуться с места.

Из-за кустов на меня скалился волк.

Огромный, черный, с блестящими голубоватыми глазами и желтыми клыками. В ноздри ударил резкий запах шерсти и чего-то тошнотворного.

На миг я перестала чувствовать свое тело. Потом содрогнулась от ужаса.

Это конец. От зверя мне не убежать.

Волк издал злобное рычание и вдруг вскинулся, вырастая до небес.

– Попалась!

С диким хриплым смехом он перемахнул через кусты и, схватив меня за ворот куртки, рванул вверх. Ощущая дрожь в коленях, я беспомощно уставилась на него.

На Волке была не просто маска, а целая шкура с лапами и хвостом. Из-под волчьей морды выглядывали тонкие некрасивые губы и широкий подбородок, а русая бородка спускалась до остро выпирающего кадыка, слева от которого чернел знак отступника. Одет Волк был в черную рубаху и штаны.

– Чё, нравится? Эй, мужики!

И он взвыл по-волчьи. Со всех сторон послышался ответный вой, и через пару мгновений нас окружили пятеро Волков, все в похожих шкурах, только серых.

– Эй, Боза, ты тут такое устроил, она часом не обмочилась?

Мне показалось, что от их гогота подо мной задрожала земля.

– Да не, видно, крепкая…

Раздался одобрительный свист, а я свалилась бы обратно на землю, если бы Боза, возвышаясь надо мной, не продолжал железной хваткой удерживать меня. Голова кружилась от волчьей вони и едкого запаха пота, и я с трудом подавила тошно ту. Волк схватил мое лицо свободной рукой – заскорузлой, грязной – и повернул сначала в одну, потом в другую сторону.

– А мордаха ничего. Зря сеструха говорила, что уродина. А насчет остального права – выглядишь как пацан.

И он, отпустив мое лицо, дернул за ворот куртки, оборвав пуговицы. Я попыталась вырваться, но он лишь крепче сжал меня и запустил свободную руку мне за пазуху. От отвращения меня едва не вывернуло наизнанку.

– Для пацана много, для девки мало.

Боза сплюнул в сторону ручья. Остальные заулюлюкали. От страха и унижения я перестала соображать. Мне лишь хотелось поскорее проснуться от этого кошмара.

Волк щербато улыбнулся и сдавил мое плечо.

– Сейчас я тебе разъясню, красотка. Мы выходим из леса, и ты ведешь нас в ваше песье убежище. Только не вздумай наколоть. Камни для щита у нас есть, на Теней нам плевать. Так что веди куда надо, а то будешь развлекать нас всю ночь, и, если нам не понравится, вышвырнем тебя к Теням. Усекла?

В какой-то другой жизни Олеа говорил, что лучше умереть одному, чем всем.

Я не хочу умирать.

Боза встряхнул меня, как куклу.

– Я тя спросил: усекла?

Борясь с тошнотой, я кивнула. Он наконец отпустил мое плечо и четким движением схватил за левое запястье, где висели часы с сардаллом.

– Это я заберу.

И, не церемонясь, стащил их с меня, содрав кожу. Потом кивком подозвал одного из Волков за моей спиной:

– Давай, щенок, под твою ответственность. Если рыпнется, знаешь, что делать.

Не успела я охнуть, как Боза толкнул меня назад, и кто-то, подхватив, перевалил меня через плечо так, что голова закружилась и я уткнулась лицом прямо в жесткую волчью шерсть.

– А сзади-то видок у нее ничего! – засмеялся кто-то. Боза что-то проговорил, но, к счастью, в этот момент схвативший меня Волк повернулся и перепрыгнул через ручей, так что я не расслышала, какую именно мерзость сказал главарь Волков.

На другом берегу Волк опустил меня на землю, грубо развернул и, схватив за плечи, подтолкнул вперед. Со свистом и гиканьем остальные последовали за нами.

Колени у меня подгибались от страха, и только крепкая хватка Волка не давала мне упасть. Мне повезло, что охранник не пытался со мной заговорить, – мои уши и так горели от грязных шуточек и ругательств, которыми обменивались за нашими спинами другие Волки.

Когда, спотыкаясь, я вышла на дорогу, далеко на западе сквозь облака пробилось закатное солнце. Увидев перед собой изгородь, а за ней – поле, я тут же рванула вперед, но Волк-охранник с такой силой сдавил мои плечи, что я вскрикнула от боли.

– Эй, красотка, забыла, куда идти?

Справа возникла рослая фигура Бозы в черной волчьей шкуре, и, отшатнувшись от него, я пошла по Узорной дороге, только чтобы оказаться подальше. Волк-охранник ослабил хватку, но продолжал держать меня, не отступая ни на шаг.

Что мне делать?

Дробный топот их ботинок и внезапные, резкие всплески смеха сбивали меня, не давая сосредоточиться. Я уперлась взглядом в дорогу,