Бармен тут же отреагировал и окликнул официанта:

— Дамир, ну где ты?

— Уже несу! — отозвался тот и через несколько секунд появился в зале.

Ловко лавируя между столиками, официант чертом подлетел к клиентам и, склонившись в поклоне, принялся выставлять перед ними блюда. При виде графинчика с коньяком, появившегося из-под бамбукового колпачка, Херладзе забыл о неприятностях, вспомнил, что с утра ничего существенного не ел, наклонился к блюду с говядиной, вдохнул ароматный запах и блаженно закрыл глаза. Шеф-повар не ударил лицом в грязь и приготовил ее по лучшим рецептам кавказской кухни. Официант разлил коньяк по рюмкам и тихой тенью исчез за перегородкой. Херладзе многозначительно посмотрел на Имерлидзе и произнес тост:

— Выпьем, Хвича, за то, чтобы наша черная полоса закончилась и началась светлая.

— Заза, я зла не держу. Ну, покипишились, с кем не бывает, — благодушно заметил Имерлидзе и поднял рюмку.

— Речь не о нас, а о моих фюрерах в Тбилиси. Козлы! Считают, что мы тут только коньяк хлещем и баб трахаем.

— Что за фигня? Я каждый день рискую! — возмутился Имерлидзе.

— Ладно, не заводись, хрен с ними, с фюрерами, за нас! — предложил Херладзе.

Они выпили и принялись за закуску. Бармен не обманул, кухня в «Бризе» оказалась не просто отменной, а великолепной. Говядина таяла во рту, а острое лобио распалило аппетит. Херладзе потянулся к графину с коньяком, разлил по рюмкам и приготовился произнести очередной тост.

— Я пас, Заза! Мне за руль и потом на службу, — отказался Имерлидзе.

— Чего ты там забыл? Что, со склада не все вынес? — пошутил Имерлидзе.

— Новый командир пришел, контролирует каждый шаг.

— Тогда лучше не нарываться, — не стал настаивать Херладзе и, выпив, заговорил о деле: — Фамилия Галлиев тебе что-то говорит?

— Галлиев? — повторил Имерлидзе и, недолго подумав, ответил: — Нет.

— Точно? Старлей, служит в штабе армии.

— Может, и служит, но старлей — не мой уровень.

— Хвича, сейчас не время разбираться с уровнями. Запомни: Галлиев, звать Давид, шифровальщик в штабе армии.

— Запомнил. Дальше что?

— Надо выйти с ним на контакт и организовать мне встречу.

— С шифровальщиком? И он на вас работает?! — поразился Имерлидзе.

— Работает, работает, — не стал вдаваться в подробности Херладзе и потребовал: — Встречу необходимо провести как можно быстрее.

Имерлидзе замялся.

— Что, есть проблема?

— Да. Он шифровальщик, а к ним не так просто подъехать.

— Перестань усложнять! Галлиев — наш земляк, вот тебе и предлог. Привет с родины или что-то в этом роде.

— Хорошо, подумаю, — согласился Имерлидзе и уточнил: — Встречу назначить у тебя, в «Леди Фокс»?

— Нет, здесь. И разговор поведешь ты.

— Я-я?! А ты где будешь?

— Рядом, хочу к нему присмотреться.

— Понятно. А о чем с ним базарить?

— Для начала ля-ля тополя, а когда завяжется разговор, скажешь слово в слово следующее: мама просила помочь с лекарствами.

— Пароль, что ли?

— Типа того, — подтвердил Херладзе, потом назвал отзыв: — В ближайшее время я их вышлю, — и потребовал: — Повтори!

Память Имерлидзе не подвела. Он не допустил ошибки, но на его лицо снова набежала тень. Это не укрылось от Херладзе.

— Тебя что-то смущает? — спросил он.

— А если Галлиев встанет в позу?

— Не встанет. А если встанет, то подключусь я.

— Ну, хорошо. Когда организовать встречу?

— Завтра.

— Завтра?! Да ты что? — опешил Имерлидзе.

— Крайний срок — послезавтра! Это приказ моих фюреров! — сурово отрезал Херладзе.

— Побойся бога, Заза! Я же не фокусник. Этого Галлиева я и в глаза не видел, а уже завтра тащить на встречу?

Херладзе улыбнулся и, похлопав Имерлидзе по плечу, польстил:

— Дорогой Заза, ты не фокусник, ты настоящий маг. Без тебя я как без рук.

— Да ладно тебе, — проворчал тот и порозовел от похвалы.

— Вот и договорились. На встрече потребуй, чтобы он продублировал материал, который передавал Марго. Он знает, о чем идет речь, — подвел итог Херладзе и, завершая разговор, напомнил: — Встречаемся здесь завтра!

В оценке возможностей Имерлидзе он не ошибся. Тот извернулся и нашел предлог, как выйти на Галлиева. 8 апреля после службы они встретились в кафе «Бриз». Опасения Имерлидзе, что агент Пианист может выкинуть неожиданный фокус, не подтвердились. Отказавшись от предложения выпить, он тем не менее не уклонился от выполнения задания и пообещал предоставить копии документов, утерянные Марго — матерью. На том они расстались.

Готовность Галлиева к выполнению задания добавила настроения Херладзе, и, не дожидаясь материалов, интересовавших Джапаридзе, он поспешил проинформировать его о приеме на связь агента Пианист и организации работы с ним. Тбилиси ответил очередной радиограммой; она была выдержана в превосходных тонах, и поторопил с выполнением заданий агентом Штабист — Калашвили и агентом Земеля — Пацаном. Херладзе не стал мешкать и зарядил на роль толкача курьера Имерлидзе. Тот было заартачился, но щедрые командировочные — полторы тысячи долларов — сняли все возражения.

12 апреля Имерлидзе вылетел в Москву с заданием для Штабиста, записанным на флешку; оно касалось сбора секретной информации о реформировании частей СКВО, а также с 5 тысячами долларов. Встреча двух шпионов произошла в аэропорту Внуково. Слушатель первого курса Военного учебного центра Сухопутных войск — Общевойсковой академии Вооруженных сил России подполковник Калашвили — Богдан сверкал, как новая копейка. За полгода спокойной жизни в Москве он уже забыл, что такое служба от подъема до забора, и заметно раздобрел. Кожаное пальто с трудом сходилось на груди, а в движениях появилась вальяжность.

Недолго потискав друг друга в объятиях, земляки-шпионы не стали терять даром время; Имерлидзе через четыре часа предстояло лететь в Краснодар, где его ждал агент Земеля, и они прошли в бар. Прежде чем отметить встречу, он поспешил сбросить Калашвили опасный груз — флешку с записью задания — и вручил конверт с 3 тысячами долларов. Не моргнув глазом, тот взял то и другое, а вот с информацией для резидента вышла заминка. Сославшись на то, что за время весеннего лагерного сбора ничего более секретного, чем БСЛ-110 — большой саперной лопатки, — в руках не держал, Калашвили пообещал к следующей встрече представить «убойный материал».

В действительности он банально врал. Военное искусство, которое изучалось слушателями на первом курсе академии, было далеко от нынешней ситуации на Южном Кавказе, оно безнадежно застряло где-то во временах «Очакова и покорения Крыма». Поэтому Калашвили в ближайшие месяцы не приходилось рассчитывать на пополнение своего шпионского багажа. Тем более после сдачи зачетов ему и остальным первокурсникам предстояло пройти через «Освенцим» — месячный летний лагерный сбор. В глухом лесу, как шутили продвинутые острословы-слушатели: подальше от людей, чтобы те не испугались, и от реки, чтобы самим с тоски не утопиться, будущих командиров дивизий и полков ждали знакомая большая саперная лопатка с гектарами нетронутой целины, походные палатки и тучи злющих комаров, жаждущих офицерской крови.