— Хорошо, твои предложения будут доведены до руководства ЦРУ.

— Спасибо, Дик, я твой должник.

— Не спеши, Георгий, еще ничего не решено.

— Спасибо уже за то, что не отказал. У нас все получится! Я клянусь! — заверил Джапаридзе.

— Я надеюсь на это, — был более сдержан в оценках Дуглас и, заканчивая встречу, рекомендовал: — Георгий, активизируй работу с Херладзе, он остается твоим единственным козырем.

— Дик, я это прекрасно понимаю и постараюсь максимально использовать его потенциал, — пообещал Джапаридзе и, приободрившись, покинул конспиративную квартиру резидентуры ЦРУ.

Возвратившись к себе, он вызвал в кабинет заместителя — Константина Чиковани — и начальника русского отдела Звиади Ломинадзе. Вместе они доработали в деталях циничный план вовлечения семьи Галлиевых в шпионскую деятельность, и Ломинадзе тут же взялся за его выполнение.

Так, семья Галлиевых, ничего не подозревая, оказалась под прицелом грузинской разведки. 2007 год для нее складывался тяжело. После смерти мужа, бывшего военнослужащего российской армии, Галлиева с трудом сводила концы с концами. А после того как российские войска покинули свои базы в Грузии, прекратила свое существование и КЭЧ, в которой Ирина Галлиева занимала должность домоуправа. С тех пор она не смогла найти работу, а все попытки выхлопотать себе пособие по безработице оказались безрезультатны. Не лучше обстояли дела и у старшего сына — Александра. Он и невестка Мака перебивались случайными заработками. В их положении настоящей палочкой-выручалочкой стал младший сын — Давид — офицер российской армии. Его денежные переводы из России служили серьезным подспорьем для Галлиевых, и они буквально молились на него.

Господь услышал их молитвы. Летом 2007 года Давиду присвоили очередное воинское звание «старший лейтенант». Вслед за этим последовало назначение на вышестоящую должность начальника отделения. А к концу года командование части пообещало ему квартиру. Ирина, устав от безысходности своего положения в Тбилиси, уже строила планы, как перебраться на жительство к младшему сыну в Россию. Об этом в своих молитвах она просила Господа и с нетерпением ждала наступления нового 2008 года.

Но ее планам не суждено было сбыться, их разрушил дьявол — спецслужбы Грузии. В сентябре и октябре Галлиевы не получили денежных переводов от Давида. На почте и в банке на заявления Ирины о том, что из России деньги отправлены, следовали невразумительные ответы. В ноябре сначала Александр, а за ним Мака лишились работы. Галлиевы все глубже погружались в беспросветную нужду и, чтобы выжить, вынуждены были распродавать вещи. Самый же страшный удар поджидал Ирину у врача — его диагноз поверг несчастную женщину в ужас — злокачественная опухоль. На лечение требовались баснословные деньги, о которых Галлиевы не могли даже мечтать. Ирина находилась в отчаянии, и вдруг молчавший в последнее время телефон зазвонил.

Приятный мужской голос вежливо поинтересовался ее здоровьем, наличием свободного времени и возможностью обсудить некоторые проблемы, возникшие у младшего сына. При слове «проблемы» и имени Давид сердце матери охватила тревога. Не раздумывая, она пригласила Звиади — так представился незнакомец — к себе домой. На следующий день, когда Александр и Мака отправились в город искать работу, в дверь квартиры Галлиевых постучали. Ирина открыла ее. На пороге стоял лощеный, излучавший уверенность в себе и жизни мужчина лет сорока. Она, смущаясь — переживания и болезнь старили ее на десяток лет, пригласила Звиади в зал и залопотала над столом. Запах дешевой заварки, отдававшей сырым веником, вызвал на лице гостя брезгливую гримасу. Отказавшись от чая, он начал разговор с вопроса, которого с затаенным страхом ждала Ирина:

— Как дела у Давида?! — переспросила Галлиева и, нервно сглотнув, дрогнувшим голосом спросила: — С ним что-то случилось?

— Пока, ничего, но может, — продолжал говорить загадками Звиади.

— Может?

— Да, но это зависит от вас.

— Меня-я?! — оторопела Галлиева.

— Вы же его мать?

— Да, Давид — мой сын.

— И не только ваш, он и сын Грузии.

— Сын Груз… — Ирина осеклась и опустилась в кресло. Опытный вербовщик Звиади держал паузу и ждал ее реакции. Она подняла голову, их взгляды встретились; страшась своей догадки, предположила: — Вы из полиции? Э-э, нет, из контрразведки.

Звиади покачал головой и с усмешкой произнес:

— Приятно иметь дело с умным человеком. Почти угадали, я из Специальной службы внешней разведки Грузии.

Галлиева сглотнула застрявший в горле колючий ком и с трудом выдавила из себя:

— Че-его вы хотите от Давида?

— И не только от него, от вас тоже.

— От меня?

— Да, вы должны убедить Давида служить родине — Грузии.

— Но он уже служит России.

— В армии нашего врага, который оккупировал Абхазию и Южную Осетию?!

— Давид пошел по стопам отца. Он еще мальчик. Найдите другого, — взмолилась Галлиева.

Гневная гримаса исказила лицо Звиади, несчастная женщина съежилась от страха, и он бросил ей в лицо:

— Значит, кто-то должен жертвовать собой ради Грузии, а твой сынок будет служить врагу и получать свои 30 сребреников? Не выйдет!

— Его же расстреляют!

— За это уже не расстреливают. А ты, если не будешь дурой, то решишь все свои проблемы. Такого предложения, как мы, тебе никто не сделает: лечение у лучшего врача.

— Лечение?! Откуда вы знаете? — поразилась Галлиева.

— Мы все знаем! — отрезал Звиади и продолжил диктовать свои условия: — Тебе 500 долларов ежемесячно плюс бесплатный проезд и командировочные по России. Давиду — 500 долларов ежемесячно и отдельный бонус за каждую предоставленную информацию. Вы заработаете такие деньги, какие вам не снились. Ну так как?

Галлиева зашлась в рыданиях, сквозь них прорывалось:

— Нет, нет. Я не могу.

Звиади не испытывал к ней ни жалости, ни сострадания. В его глазах она была всего лишь средством к достижению цели — секретам русских. Швырнув на стол постановление суда о выселении Галлиевых с занимаемой жилплощади, он бросил на ходу:

— У тебя есть неделя.

Для Галлиевой она превратилась в сплошной кошмар. В пятницу, когда Александр с невесткой снова отправились в город на поиски работы, в дверь требовательно постучали. Это явился Звиади, пришел не один, а вместе с неким Отаром. На этот раз вербовщикам грузинской разведки не понадобилось угрожать и давить на Галлиеву. Она сделала свой выбор — согласилась стать ее агентом и склонить к сотрудничеству Давида. Что двигало в тот момент женщиной и не просто женщиной, а матерью? Вряд ли любовь к Грузии, а тем более к ее властям, загнавшим семью в нищету и разделившим с младшим сыном. Безысходность? Страх перед всесильной спецслужбой? Возможно. Или банальная корысть? Скорее последнее. 500 долларов, которые ей посулил Звиади, и обещание решить проблемы семьи стали истинной ценой материнской любви.