Послышался шорох. Почудиться не могло. Павел резко повернулся, выхватил из кобуры пистолет. Патрон был уже в стволе, а нервы оголены. За стеной кто-то находился – он это кожей чувствовал. Текли секунды, ничто не нарушало тишину. До стены было метров восемь. Он мог броситься – по крайней мере, увидит, кто за ним следит. Но это мог быть кто угодно, местный бродяга, например, который сам испугался… Но не добежать, много мусора, только ноги сломаешь. Ситуация сложилась глупая. Снова раздался шорох, покатился камень.

– Стоять! – гаркнул Павел. – Милиция! Стреляю!

Незнакомец уже не скрывал своего присутствия, пустился наутек. Захрустела под ногами крошка. Он, кажется, упал, покатился, затрещали ветки, значит, рядом был овраг. Прыгать пришлось зигзагами, минуя препятствия. Павел вывалился в проем, машинально упал на колени. Пули в этом случае проходят выше. Никто не стрелял, незнакомец уже исчез. Овраг находился фактически рядом, по уши заросший молодыми кленами. Деревья здесь не вырастали, гибли в младенчестве. Павел добежал до откоса, залег в траву. Из оврага не доносилось ни звука. Где-то далеко хрустнула ветка, настала тишина. Горин выжидал. Пусть доверчивые люди попадаются на такие уловки… Но, кажется, чужак ушел, он был один, решил не вступать в схватку с вооруженным оперативником. Горин приподнялся. В овраге тишина. Снова открывается сезон охоты? Это было некстати. Странные пошли убийцы, убегают при первой возможности. Осталось странное ощущение, что это мог быть даже не мужчина…

Пускаться в преследование было бессмысленно. Павел на корточках добрался до стены, перевалился за угол. Отдохнул, задумался. Этот случай мог ничего не значить. Бродяга забрался, испугался человека с пистолетом, беспризорник – да кто угодно! Слежки он не засек. Хотя, с другой стороны, отслеживал он только мужчин. На женщин и детей внимания не обращал. А чем они хуже? Горин оставил пустые измышления, начал спускаться с обратной стороны холма…

Сутки прошли в каком-то вязком тумане. Расследование стояло на месте, словно машина, колеса которой прокручивались вхолостую. А вот новый день принес благую весть. Коллеги поглядывали на него свысока, пренебрежительно, словно знали какуюто страшную тайну. Особенно выделялся Леонтий Саврасов – он расхаживал по отделу гоголем, воротил нос.

– Ладно, не томите. – Павел схватился за папиросы, хотя покурил еще за углом.

– Признаем, Павел Андреевич, ваши расчеты оказались частично верны, – снисходительно допустил Леонтий. – Но основную работу проделала моя Шура. Есть одна особа. Она флиртовала с парнем, который работал охранником в Госбанке. Пару раз они ходили на свидание и, возможно, довели свои отношения до греха. Парня звали Павел Лапин – ваш тезка, Павел Андреевич. К сожалению, он был застрелен во время ограбления. Наша подружка при этом вовсе не горевала. Свои амуры она хранила в секрете, но моя Шура… в общем, молодец. Данная особа работает в отделе кадров кирпичного завода.

– Подожди, – не понял Виталик Мамаев. – Они работают вместе с твоей Шурой?

– Шура работает в бухгалтерии, – объяснил Саврасов, – а фигурантка – в отделе кадров. Это разные подразделения одного большого предприятия. Второе, этой девице проговорилась кассирша завода – о том, что привезут крупную сумму денег. Та ей так старательно заговорила зубы, что женщина сама не поняла, о чем проболталась. Моя Шурка подъехала к кассирше на кривой козе – и та между делом обо всем вспомнила.

– Опустим детали, – оборвал Куренной. – А знаешь, Леонтий, твоя зазноба действительно молодец, буду ходатайствовать об объявлении ей благодарности.

– Может, денежную премию, Вадим Михайлович?

– Нет, денежные премии не платят даже нам. Только благодарность. И не делай, Леонтий, лицо умнее, чем у твоего начальства, а то схлопочешь по нему. Твоя заслуга в этом деле небольшая. А невесте передай, чтобы больше никуда не лезла, это опасно. Итак, что мы имеем? Два эпизода с этой Решетниковой. Если один можно посчитать совпадением, то два – уже система. Втирается в доверие к Лапину – получает информацию относительно Госбанка: когда появятся деньги, количество охраны и так далее. Кассирша на кирзаводе проговаривается, что привезут деньги, грубо нарушая свои должностные инструкции…

– Минуточку, – перебил Горин. В горле пересохло. – Как ты назвал эту особу?

– Решетникова, – Куренной прищурился, – Ксения Решетникова. Только не говори, что с ней у тебя тоже что-то было.

– Не было, хотя она очень на это рассчитывала…

Павел схватился за голову, которая протяжно заныла. Это было так давно и так недавно! Покушение на убийство руками Глисты, потом его передумали убивать, видно, решили присмотреться, что за фрукт. Дом Кати, Лида Белова с ее работы, а с Лидой – некая Ксения Решетникова с кирпичного завода, подруга Лиды. Смазливая девица с пепельными волосами. При чем тут кирпичный завод, если у Кати и на работе друзей не было? Ведь вертелись мысли, Ксения помогала с похоронами, намекала на близкое знакомство, но держалась в целом тактично, не перегибала. Значит, не глупа. Потом пропала с горизонта, видимо, не просто так, а по указанию свыше…

– Колись, Горин, – потребовал Куренной.

Он неохотно рассказал.

– Я же говорю, пронырливая девица, – обрадовался Саврасов. – Надо брать ее, Вадим Михайлович, и колоть. Она точно имеет связь с нашими налетчиками.

– А что, Леонтий прав, – заволновался Шурыгин, – арестовать девицу, пока не сбежала.

Куренной угрюмо молчал, яростно тер переносицу.

– А если не признается? – предположил Павел. – Скажет: вы с дуба рухнули, граждане милиционеры? Я порядочная советская девушка, и не шейте чужого. Как ни крути, улики косвенные. Мало ли с кем она болтала и к кому втиралась в доверие. Просто общительная дамочка. Станем колоть – может, и расколется. А если нет? А если есть характер, который она прячет под юбкой? Тогда мы в провале. Покрутит пальцем у виска и уйдет в несознанку. А вдруг она и впрямь не виновата?

– И что ты предлагаешь? – проворчал Куренной.

– Не брать. Подкинуть ей ложные сведения – через ту же Шуру или еще кого-то – о поступлении крупной денежной суммы на одно из городских предприятий.

– И не такие уж ложные, – оживился Шурыгин. – На рыбозавод поступает наличность в конце месяца. Охрана псковская, пятеро внушительных ребят при оружии. На этот раз пусть их будет двое или трое – накладка вышла, все убедительно объясним. Сумма больше обычного – не только на зарплату, но и на расчет с артелями, работающими по договору, на оплату нового оборудования, которое должно поступить на завод. Врать особо и не придется. Людей заменим, пустим слушок о еще одной накладке – ведь деньги должны переночевать именно на заводе. И даже не деньги, а то,