и тоже поцеловал, но уже не в щеку. Повысил, так сказать, ставку. Теперь уже девушка покраснела, но не стала вырываться и в панике отступать. Павел вышел за порог, аккуратно прикрыл дверь.

На лестничной площадке звенела тишина, закладывала уши. Он застыл, задумавшись. Освещение в парадном было, мягко говоря, скромным. Заскрипела входная дверь, кто-то вошел с улицы, кашлянул. Павел перегнулся через перила, всмотрелся.

– Не плюй в колодец, – глухо прозвучало внизу. У говорящего был немолодой голос, но неплохое зрение. Он поднимался неторопливо, кряхтел, делал остановки. Павел ждал на площадке третьего этажа. На верхнем пролете возникла знакомая личность со знакомым чемоданчиком. Мужчина подошел, тяжело отдуваясь.

– Борис Львович? – удивился Горин, – И даже вы?

– В каком это смысле – «и даже я», Павел Андреевич? – проворчал эксперт Шефер. – С таким же успехом могу задать аналогичный вопрос. С Игорем Леонидовичем мы давние знакомые. Не скажу, что вместе под стол пешком ходили, он все же моложе… Судьба разбросала, каждый пошел своей дорожкой – слава богу, не скользкой. Но после войны опять трудимся в одном городе. Решили присоединиться к нашей компании? Быстрый вы, Павел Андреевич, везде успели отметиться… Уже уходите?

– Да, пора. Принимайте пост, Борис Львович.

– Французский коньяк еще не выпили? – Шефер позвонил в дверь.

– У вас дар предвидения?

– Нет, молодой человек, я больше по материальной части… С доктором Мясницким столкнулся на остановке, он как раз отсюда возвращался. Рекомендовал поторопиться – это не кефир, долго на столе не простоит.

– Вам оставили, Борис Львович. Всего доброго.

Горин начал спускаться по лестнице. За спиной отворилась дверь.

– А это вы, Борис Львович. – Голос Маши звучал разочарованно. Возможно, решила, что вернулся… предыдущий гость? – Проходите, папа будет вам очень рад.

Перед тем как отправиться домой, он забежал в больницу. Дежурная медсестра встала грудью: поздний час, больные уже отдыхают! Пришлось злоупотребить, развернуть перед носом работницы «служебную простыню». Она скептически покривилась, вчитываясь в напечатанное, но круглая печать все же подействовала.

Кира лежала в палате, читала в мерклом свете керосиновой лампы. Книжка была старой, обложку приходилось поддерживать, чтобы не отвалилась.

– Ну, все, завтра снег выпадет. – Она отложила книгу, приподнялась. – Зазнались, Павел Андреевич? Сижу тут, как умная Маша, всеми днями в окно гляжу: не идет ли Красная армия?

– Дел много. – Павел нагнулся, поцеловал ее в ввалившуюся щеку, сел рядом. Вернулась неловкость.

– Дел много, это точно, – кивнула Кира. – А выпил ты совсем немного. Но запашок присутствует. Кстати, насчет Маши, которая умная… – Кира всмотрелась ему в глаза. Осталось утешаться, что освещение слабое. – Ладно, Горин, не бледней, я же все понимаю. Слухи ползут, жалко бедную женщину с расстройством психиатрического характера… Все в порядке. – Она прижалась к Горину. – Все равно рада тебя видеть… и даже чувствовать. Скоро поправлюсь, есть такое ощущение. Выдержу еще дня три – и все… Слушай. – Она вдруг напряглась, как-то подозрительно задышала. – Я сегодня одна в палате, медсестра не зайдет, но ты на всякий случай убедись, выгляни в коридор. А я пока… подушку подобью… – И она стала настойчиво отталкивать его локтем. – Давай же, Горин, шевелись, сделай одолжение больному человеку…

Глава 13

«О другом думаешь, Горин. Или о другой?» – слова Киры перед уходом запали в душу. Она смотрела насмешливо, немного грустно. Он с ужасом понимал, что начинает блуждать в потемках – и это связано не только с работой. Все затейливо переплелось, будущее пока в тумане. Сутки прошли после посещения квартиры Душениных. Таинственная банда ничем себя не проявляла. Преступники залегли на дно, выжидали. Они были где-то здесь, рядом, интуиция буквально изнемогала, и всякий раз, когда Павел оказывался на улице, волосы шевелились на затылке…

– Еще одна ночь прошла, – мрачно констатировал Куренной, когда он утром возник в отделе – бледный, не выспавшийся, всю ночь отбивавшийся от дурных мыслей. – Фигуранты места постоянной дислокации не покидали. Ели, пили. Работник ВОХР Якушев привел в гостиницу женщину – некую Светлану Сосулину. Через пару часов посетительница ушла – злая и матерящаяся. Особа вне подозрений. И репутация у нее… в общем, не Мария Магдалина.

– Мария Магдалина была блудницей, – мрачно заметил Павел.

– Не шутишь? – удивился Куренной. – А какого хрена верующие граждане ее во всех своих молитвах поминают?

– Исправилась. Встала на путь праведной жизни под воздействием обстоятельств. Гражданке Сосулиной такое не грозит. Пусть хотя бы фамилию сменит. Я тут вот о чем подумал, Вадим Михайлович… Наблюдение надо снимать. Фигуранты это сразу почувствуют. Они не действуют, потому что не слепые, не тупые и имеют доступ к информации. И не просто делать вид, что мы сняли наблюдение, а действительно его снять.

– И сразу кого-то убьют, – хмыкнул Куренной.

– Сразу не убьют. Повторяю, они не дураки. Теперь понятно, что мы на верном пути. Будут ждать, собирать сведения для своего следующего выступления. Мысль такая: есть банда, есть главарь. Сначала считал, что должно быть промежуточное звено – некий посторонний человек, знающий и главаря, и исполнителей. Впоследствии отказался от этой мысли – во всяком случае, это не факт. Большой риск для главаря – раздувать свои «штаты». Сведения ему приносит кто-то из исполнителей. Отсюда вопрос: кто их приносит исполнителям? Кто навел их на банк, на кассу кирпичного завода и тому подобное? Сами выяснить не могли, они изолированы в своем мирке. Логично?

– Извини. – Куренной замялся. – Была Усольцева…

– Да, была. – Ни один мускул не дрогнул на лице Павла. – Главарь контактировал с ней – и чуть не погорел. Ему такое ни к чему. Атака на кассу кирпичного завода произошла после смерти Усольцевой. Данные сведения она передать не могла. И с банком не все просто. Не может человек с радио давать подсказки, как брать банк. Тут нужен человек из банка, понимаешь? Если Катя ему и помогала, то явно в другом.

– Допустим, – кивнул Куренной, – продолжай.

– Кто-то искусно втирается в доверие к нужным лицам. Может отвлечь, заболтать или, скажем, устроить невинный флирт…

– Женщина, – прозрел Куренной и передумал ломать обслюнявленный карандаш. – Но Светка Сосулина… это вряд ли. Никого она не заболтает. Умеет только ноги раздвигать за скромное вознаграждение…

– Да оставь ты в покое эту Светку. Мы имеем дело с человеком, которого ни в чем не заподозришь. И которому слепо доверяешь, когда болтаешь лишнее. Да, это вилами по воде, но какие-то действия надо предпринимать?

– И каким же образом мы выйдем на эту особу – которая то ли есть, то ли нет?

– Не знаю. Думать надо. Я не пророк давать ответы на все