Он должен был бы позвонить Агнешке. Рассказать о смерти Петера. Но пусть эта новость дойдет до нее какими-нибудь другими путями.

– Я порылась немного насчет Петера Канта, – говорит Симона.

Тим встает, включает кондиционер. Слышит его шипение, как всегда, прежде чем тот раскочегарится.

– И что?

– Я считаю, что тебе надо присмотреться поближе к его исследовательскому центру. К проекту.

– Почему?

– Речь идет о тридцати миллионах евро. Стройку остановили. Ты не хуже меня знаешь, что на этом острове ничего не будет построено, если не сунуть деньги в правильные карманы.

– Почему остановили строительство?

– Погугли сам, – отвечает она.

– Расскажи.

– Тебе все равно захочется погуглить.

Тим выглядывает в щелочку между шторами. Смотрит на пыльный воздух, на его вибрацию между домами.

Должно быть, уже больше пяти вечера.

– Ты сегодня придешь в контору?

– Нет. – У него нет сил придумывать новое оправдание, черт побери этого Вильсона, и Симона на него не давит.

Они кладут трубки, он идет в ванную, снимает брюки и боксеры и становится под душ.

Поворачивает кран.

Хочет, чтобы полилась холодная вода.

Такая холодная, чтобы кровь стыла в жилах.

Ничего не происходит, никакая вода даже не капает. Вместо этого раздается стон крана, показывается капля, и тишина. Говорили, что воду будут выключать на некоторые периоды в разных частях города по специальному графику. Чтобы экономить воду, чтобы резервуары не опустели окончательно. Ему хочется спросить кого-нибудь из соседей, есть ли у них вода, но он передумывает. Моется последними сантилитрами минеральной воды «Эвиан» из бутылки, которую находит в холодильнике, ею же чистит зубы.

Он устраивается с компьютером за кухонным столом. Начинает гуглить, находит статьи в газете Diario de Mallorca о стройке, которую начал Петер Кант в память о своей дочери Сабине.

Час идет за часом, он читает, что Петеру Канту удалось купить большой участок земли у подножия горы Сьерра-де-Трамонтана. Это была земля, по поводу которой не существовало вообще никаких планов застройки. Ему удалось склонить городские власти к тому, чтобы разделить ее на части для коммерческого использования, но разрешение на строительство касалось только центра по исследованию раковых заболеваний, который, в свою очередь, должен был сотрудничать с университетом и больницей Son Espases.

Фото Канта, когда он втыкает первую лопату, символизирующую начало строительства, в июне 2017 г. Три месяца спустя стройка останавливается. Когда рыли котлован под фундамент, обнаружили останки динозавра, и председатель строительного комитета города, Хоакин Оррач, решил, что следует провести настоящие раскопки, прежде чем можно будет продолжить строительство. «Это может быть даже более важной находкой, чем в 2012 году в Ровире. Новый вид, прежде в палеонтологии неизвестный. Потрясающая находка. Возможно, мы нашли на Мальорке значительного динозавра». На фотографии он улыбается в объектив фотоаппарата.

Затем Тим находит заметку о том, что раскопки начались. И они, кажется, по-прежнему продолжаются.

Он заходит в виджет Google Earth. Находит район, где должна находиться стройка. Наводит на крупный план. Вблизи нет никаких зданий. Но само место будущего центра похоже на низину с зеленой растительностью между высохшими полями. Сверху кроны пальм кажутся распустившимися цветами, впитывающими солнце.

Место находится в получасе езды от Пальмы. Даже меньше.

Тим весь мокрый и липкий. Он пытается снова включить душ, но воду так и не дали. Он может съездить в Portixol принять душ на пляже, даже вымыться там с мылом, как это делают цыгане, живущие в домиках на колесах в парках Parque de Sa Riera и Parque Krekovic. Но через пару минут он опять стал бы таким же потным.

На мобильнике сообщение от Агнешки.

«I read about Peter. Not true. Any news about my girl?»[99]

Он не отвечает Наташиной маме. Закрывает компьютер и вытягивается на кровати, дает простыне прилипнуть к спине и ждет, когда состарится ночь, которая только что наступила.

Ранний августовский дождь подползает к Ребекке, и этому никак не помешать. Прохладно, но не холодно этой молодой еще ночью, легкие капли на щеке, когда она идет по улице Уппландсгатан в сторону площади Уденплан. Медленно идет с работы в Каролинской больнице, мимо тяжелых каменных домов, под черно-серым небом, которое постепенно опускается на асфальт и зеленую патину медных крыш.

Куртка.

Проклятая розовая куртка, сшитая какой-нибудь четырнадцатилетней девочкой на фабрике в чертовой китайской дыре, никому не нужная дочь из какой-нибудь сельской семьи из настолько безнадежно загрязненной местности, что ее невозможно спасти.

Швейная машинка, которая выстукивает дырки в сатине.

Она совершенно не могла сегодня сосредоточиться на работе. Не удивительно, что не смогла. А как она могла бы? Она опасно рассеянна на работе, но теперь она может взять чуточку амфетамина, запрятанного в глубине ее шкафчика в комнате, где переодевается медперсонал.

Сосредоточься.

Черт тебя подери, Тим.

Нет, не надо.

Дождь течет по ее щекам, щекочет, подкрадывается ближе. У перехода на площади Уденплан она ждет зеленого света светофора, мимо грохочет синий автобус, три хипстера в оранжевых плащах и аккуратных бородках толкутся вокруг нее, пьяные от пива, сваренного на модных ныне микропивоварнях.

Дождь становится тяжелее.

Он так окутывает ее, что она почти ощущает, как качается внутри крупных прозрачных капель.

Спальня, улица в дожде, сон?

Ссылка, которую ей прислал один из коллег, привела ее на страницу «Фейсбука». Она сидела в туалете комнаты для переодевания, открыла ссылку, это было через полгода после того, как Тим навсегда уехал на Мальорку, и до окончания процесса развода.

По ссылке она попала на страницу памяти Эммы. Создал ее кто-то, кто учился с Эммой в параллельном классе школы. Ребекка увидела фотографии, узнала взятые из ее аккаунта в «Инстаграме», селфи со школьного двора, фото из аэропорта Арланда, машущие руки, розовая куртка, мобильник в руке, и что это я вдруг вижу?

Горящие свечи.

Слова.

Спи спокойно, Эмма.

Нам тебя не хватает.

Где бы ты ни была, мы знаем, что тебе там хорошо.

R.I.P. / Rest in Peace[100].