заговорил    первым.

– Пожалуйста, поясните свою мысль, ваше высочество.

Для пущего эффекта Сизин вздохнула. Эту речь она уже давно отрепетировала, стоя перед полированными зеркалами.

– Все просто! Очевидно, что разум императора занят делами, которые находятся далеко за пределами нашего понимания. Я считаю, что это не отсутствие интереса и не безумие, а вера – вера в нас. Его императорское величество поручает нам, своим родственникам и советникам, сохранить этот великий город, пока он, наш монарх, занимается расширением границ государства. Императрица не покинула бы нас так внезапно, если бы не знала, что мы сможем говорить от имени императора. Мы же не хотим опозорить нашего правителя – верно, сереки двора?

По огромному залу пронеслось оглушительное «НЕТ!». Они прекрасно поняли Сизин. Они чувствовали, что расклад сил меняется, и по глупости решили, что власть сама плывет к ним в руки. Сизин подавила в себе желание улыбнуться. Она твердо вознамерилась играть роль верной сторонницы императора, которая неохотно, но все-таки выполняет его повеление.

– Тогда пусть Облачный двор исполнит свой долг и изложит свое мнение! Расскажите мне о том, что желают ваши районы, и я прослежу за тем, чтобы воля императора была исполнена незамедлительно. Серек Бун, ты, несомненно, хочешь что-то предложить?

Она решила дать право первого выбора ему. За это несносная тень улыбнулась ей.

– Ваше высочество, больше всего нас тревожат недавние исчезновения. Всего пропали четверо, притом двое – за последнюю неделю. Торы и талы стали пугливыми, и то же самое станет с придворными, если подобные случаи продолжатся. Мы должны поддерживать порядок в городе.

Сизин была готова расхохотаться. Все знали, что в Араксе никакого порядка нет. Бун говорил не о порядке, а о власти. Четверо аристократов умерли, их половины монет пропали, но никаких официальных заявлений на этот счет не поступило. По городу ползли слухи: похоже, что в игру вступил новый игрок, которому плевать на правила – даже на те немногие и нелепые правила, которых придерживалась знать.

– А что скажут остальные?

Сизин открыла дебаты, и на нее немедленно обрушился поток слухов.

– Охранники тал Урмы сказали, что она умерла во сне, и ее заколдовал какой-то дальний родственник. Ее имуществом теперь управляет он.

– Какое совпадение!

– Говорят, что Мерлек просто «оступился». Вы можете в это поверить?! Его тени уже исчезли! Его башня опустела!

– Да это же преступление!

– По-моему, тут замешаны наглые душекрады.

– Но один ли преступник или их несколько?

Сизин подняла руки.

– Я поручу Палате Кодекса и дознавателям камерария Ребена немедленно расследовать их гибель. По приказу императора.

– А как же Никс? – спросила молодая женщина, одна из немногих свободных теней при дворе. Ее длинные волосы развевались, словно она плыла под водой.

Будущая императрица покачала головой.

– Серек Хамаэль, мы, как и обещали, повысили цены на услуги никситов. О так называемой засухе можешь больше не беспокоиться.

Похоже, они все-таки о ней беспокоились. Еще целый час Облачный двор высказывал ей свои требования: каждый стремился высказаться и заявить о своих потребностях. Это была пытка словами, но результат того стоил. Одним Сизин раздавала обещания, других в чем-то заверяла. Когда же им наконец надоело блеять и скулить, она распрощалась с ними. Придворные, уверенно улыбаясь и довольно перешептываясь, вышли из зала – все, кроме серека Буна: он спустился по высокой мраморной лестнице и, сложив руки за спиной, направился к Сизин. Лицо его приняло серьезное выражение. Охраны у него не было: в зал допускались только члены семьи императора и гвардейцы.

Группа солдат двинулась вперед и выставила копья, преграждая ему путь. Все они были тенями, порабощенными ее отцом. Исходивший от них ветерок холодил ей ноги.

Бун низко поклонился.

– Ваше высочество.

– Аудиенция окончена, серек. Ты переходишь все границы.

Она могла бы приказать охране проткнуть его, и никто бы не оспорил этот приказ.

– Разрешите… – Бун поднял палец, и Сизин заметила, что несколько сереков задержались на балконе и невозмутимо наблюдали за происходящим. Когда Бун смотрел на нее, в его глазах играли голубые искры. – Должен сказать, что вы отлично играете.

Сизин вскинула голову.

– Ты обвиняешь меня в том, что я веду какую-то игру?

Бун усмехнулся.

– Этот зал предназначен для игр, – негромко сказал он. – Иначе зачем нам тут собираться? Здесь мы просто спорим об указах, повлиять на которые никак не можем, однако мы поддерживаем эту традицию, поскольку – будем честны, будущая императрица, – поскольку она позволяет вам, мне, и остальным серекам напускать на себя важный вид. Такова роскошь, которая доступна только богачам, верно? Все это – огромный фарс, но он продолжается, потому что он работает. Вам прекрасно известно, убежище императора позволяло нам поддерживать перемирие, однако сегодня вы нанесли по этому перемирию мощный удар. Довольно смелый ход.

Сизин посмотрела на него поверх блестящих шлемов стражи.

– Мне кажется, что руководству города давно пора перейти к смелым действиям. И нет, твоего мнения я не спрашивала.

– Ваше высочество, перемены хороши только для того, кому они выгодны. Кое-кто из нас провел при дворе несколько десятилетий…

– В твоем случае – пять.

– Именно, – улыбнулся Бун. – И за это время особых перемен мы не наблюдали. Ваш дед, ваш отец и ваша мать всегда держали Облачный двор на почтительном расстоянии, и это было мудрое решение. Почему? Потому что так они поддерживали равновесие сторон в игре. Пока сохраняется равновесие, мы довольны, мы забываем о том, что трон… – Бун сделал паузу и показал на пустое мраморное кресло, – …что он всегда здесь, что на него можно предъявить права. Однако сегодня вы начали говорить за императора и раздавать обещания. Ваше высочество, обещания похожи на шакалов. Вы когда-нибудь держали шакалов? Они дикие, но умные звери. Кормите их, и тогда они будут вам преданы. Но если убрать руку… Как я и сказал – они дикие.

Сизин ухмыльнулась.

– Серек, может, этот зал и предназначен для игр, но мой дом – это дом клинков. Я родилась и выросла здесь. Не забывай об этом, если собираешься открыто мне угрожать.

Бун выдержал ее взгляд, но затем поклонился, уступая.

– Ваше высочество, я всего лишь предупреждаю вас о том, что необходимо действовать осторожно. Я бы не посмел угрожать будущей императрице или его императорскому величеству, но при Облачном дворе есть и другие – те, кто на это способен. Те, чьи амбиции растут. – От его высокомерия не осталось и следа; он обиженно надулся. – И раз уж речь зашла о семье… Есть ли новости о вашей матери? Когда можно ожидать возвращения императрицы?

– Она все еще