Вполне возможно, Нед и сам впервые был с женщиной. Жизнь в услужении не располагает к романтическим отношениям. И эти двое, скорее всего, ничего не знали о том, как избежать зачатия. Я и сама была такой, но после того, как Дейзи попала в беду, решила восполнить этот пробел.

Ирен сказала:

— Иногда я думаю: а что бы я делала, если бы не потеряла ребенка? Но я только успела поверить, что он у меня будет, как все кончилось. — Она положила ладонь на плоский живот. — Он бы родился в июне.

Даже не представляю, что бы с ней сделали Лайлы. Полагаю, подкупили бы кого-нибудь, чтобы на ней немедленно женились, а новорожденного объявили бы «недоношенным». Старая уловка.

— Не хочу показаться вам недоброй, мисс, но не знаю, насколько хорошо это было бы для вас и для ребенка.

— Я знаю. Очень даже знаю. И все-таки иногда мне кажется, что я качаю младенца с рыжими волосами. — Она выпрямилась и глубоко вздохнула. — Мама заставила меня поклясться, что я не скажу ни слова ни одной живой душе. Но вот теперь ты все знаешь, и мне стало легче. Больше, чем я могла предположить. Спасибо, Тесс. За то, что я могу тебе доверять.

— Я в жизни не проболтаюсь. Даже Неду.

Она кивнула:

— Следующие несколько месяцев будут для него очень тяжелыми. Когда мне придется выйти замуж… ты поможешь ему справиться, хорошо? Думаю, ему будет выдержать это еще труднее, чем мне.

Но я больше не буду работать на Лайлов. Нед останется совершенно один.

Раз уж Ирен выдала мне свою самую большую тайну, мне показалось, что и я могу рассказать ей о своей. Но я только хотела сообщить ей о своих планах, как в гостиной послышались мужские голоса. Лейтон и Михаил.

— О боже! — Ирен выглядела потрясенной. — Но ведь они не могли ничего услышать, правда? Я даже не знаю, рассказали ли мама с папой Лейтону или нет.

— Мне кажется, они только что вошли. — Я спрыгнула со скамеечки и повернула Ирен к зеркалу. — Все хорошо, мисс. Давайте я докончу.

Пока я зашнуровывала на ней корсет, мы молчали. Пусть я была совершенно уверена, что Лейтон ничего не слышал, но как насчет Михаила? Он обладает волчьим чутьем и волчьим стремлением беспощадно уничтожить любого, кто окажется у него на пути. Если он подслушал, если теперь знает тайну Ирен, которую можно обернуть против нее, что он сделает?

Боясь не столько за себя, сколько за нее, я напряженно прислушивалась к разговору за дверью.

Михаил:

— Ты хронический канительщик, мой друг. Это я о тебе уже понял. Все время откладываешь на завтра то, чем можешь наслаждаться сегодня.

Лейтон:

— Разве я отложил на завтра тот превосходный коньяк вчера вечером? Или выигрыш в карты? Конечно, последний вист проиграл, но мне кажется, что полковник Грейси жульничал.

Михаил:

— Ты откладываешь возможность утвердиться как человек со средствами. Упрочить семейное благосостояние и стабильность, которых заслуживаешь. Почему бы не осуществить нашу сделку прямо сейчас?

О нет. Клинок Инициации! Я-то думала, у нас есть время до Нью-Йорка, но Михаил нетерпелив — он хочет получить его немедленно.

Лейтон:

— Я говорил тебе, отец дал нам очень точные инструкции. Прежде чем продавать, мы должны все оценить.

Лейтон уже разболтал Михаилу все про состояние семейных финансов. Ну может быть, не все, потому что это сильно заденет его гордость, но вполне достаточно, чтобы манипулятор вроде Михаила понял правду. И ему сильно повезет, если Михаил действительно заплатит за Клинок, а не начнет шантажировать Лейтона.

Михаил:

— А я тебе говорю, что предлагаю более чем щедрую цену. Оценщик даст ниже. Эти ювелиры из Нового Света, что они знают о настоящем качестве? Я работал с Фаберже. Не сомневайся, что я оценю истинную стоимость кинжала куда лучше, чем какой-то житель колонии в захудалой лавке. Почему не дать мне хотя бы взглянуть на него?

Лейтон:

— Думаю, взглянуть ты вполне можешь.

Они идут к сейфу. Сейчас попросят у Ирен ключ и откроют шкатулку. Поймут, что Клинок Инициации исчез.

Меня вот-вот поймают.

— Ирен? — протянул Лейтон.

Он без стука вошел в ее комнату, и она плотнее закуталась в халат. Лейтон едва взглянул в мою сторону, стараясь не встречаться взглядом. Неужели ему стыдно? Думаю, что да.

— Дай мне ключ, хорошо? От той большой шкатулки в сейфе.

— Я слышала, о чем ты говорил с этим русским. Ты хочешь продать вещи дяди Хамфри до того, как мы войдем в порт. Зачем? Чтобы проиграть их в бильярд?

— Знаешь, Ирен, ты переходишь всякие границы.

— Это ты переходишь. — Может быть, силы ей придала исповедь, а может быть, воспоминания о тех недолгих часах с Недом, но сегодня утром Ирен выказала настоящую силу духа. — А что скажет мама, если узнает, что ты не выполняешь распоряжения отца?

— Мама скажет, что ты должна слушаться их сына и наследника! — Бледное лицо Лейтона выглядит еще хуже, когда он краснеет; из-за розовых, как рыбья плоть, ноздрей и щек кожа кажется особенно нездоровой. Но я не могла над этим смеяться, зная, что Михаил находится в соседней комнате и наверняка прислушивается. — Давай его сюда, Ирен.

— А если не дам? — Она скрестила на груди руки, подумала немного и сказала: — Тесс, пойди посмотри, в прачечной уже постирали мой кружевной воротничок?

Я нахмурилась и уже хотела возразить — за ее кружева отвечаю только я, и больше никто. Но взгляд Ирен метнулся к Михаилу, и я сообразила, что она заметила его нездоровый интерес ко мне, хотя и не понимает, откуда он взялся. Чтобы уберечь меня, Ирен отсылает меня из каюты, точно зная, что Михаил за мной не пойдет.

— Сейчас посмотрю, мисс Ирен. — Я благодарно сжала ее плечо и торопливо выскочила из комнаты.

Темные глаза Михаила преследовали меня, пока я пересекала гостиную Лайлов, но он ничего не сказал, а я сумела не смотреть ему в лицо.

Оказавшись за дверью, я пустилась бежать по коридору. Один из вчерашних стюардов глянул на меня; думаю, я приобрела известность среди команды, оказавшись в самой гуще печальных событий. Да пусть сплетничают, лишь бы не узнали тайну Алека.

Добежав до каюты Марлоу, я заколотила в дверь. Сначала никто не открыл, и я подумала, что они все еще спят, потом вспомнила о данном Алеку транквилизаторе. Неужели он все еще без сознания, под действием лекарства? Не знаю, нужно ли ему проснуться для обратного превращения, или в гостиной его отца до сих пор сидит в ящике волк.

Но дверь мне открыл именно Алек, в распахнутом халате, с обнаженными грудью и животом. Пижамные штаны сидели на нем довольно низко, и я разглядела изгиб тазовой кости. Кто бы мог подумать, что это отвлечет меня от всех несчастий на какой-то блаженный миг.