Мне стало неловко и стыдно. Я убрала свою руку от решетки, после чего невзначай сделала несколько шагов назад и спросила у Эдергара, как он себя чувствовал. Мужчина ответил, что нормально и только после этого принялся за еду, которую я ему принесла. Учитель действительно был голодным.

— К тебе тут хорошо относятся? Амели, твоей жизни ничего не угрожает? — мастер опять посмотрел на меня. Я кивнула и, казалось, после этого в уставших глазах Эдергара появилось немного спокойствия. Мне стало еще более стыдно, ведь это я должна была беспокоиться о нем.

— Вас сюда поместили после взятия Дроги? — спросила у мастера.

— Да. Король направил меня и еще сотню магов защищать этот город, но мы и суток не выстояли. Я не уверен, но, возможно, в плен взяли только меня. Всех остальных магов убили.

Я ужаснулась такому кровопролитию. Но, чего я еще ожидала? Эта война еще толком не началась, а уже принесла столько смертей. И я была рада уже хотя бы тому, что Эдергар выжил. Теперь был пленником в темнице, но, главное, живой. И с Рандом я еще могла поговорить об освобождении моего учителя.

— Вашу магию сковали? — этот вопрос задала, ведь на запястьях учителя не увидела браслета.

Услышав этот вопрос, Эдергар несколько секунд стоял молча. В грязной ладони сжал хлеб и сказал:

— Нет, Тысячелетний уничтожил мою энергетику, — его голос был спокойным, но мне показалось, что эти слова учителю давались тяжело. — Я больше не могу пользоваться магией.

— Как?.. — переспросила еле слышно. Сознание никак не хотело воспринимать слов мастера.

— Тысячелетний разрушает магию. Он может уничтожить ее даже в человеке, отнимая возможность создавать руны.

У меня внутри все похолодело от этих фраз и я посмотрела на учителя широко раскрытыми глазами. На несколько секунд даже, кажется, перестала дышать, ощущая, как внутри меня что-то оборвалось. Так и не смогла взять себя в руки, но мысленно попыталась заверить себя в том, что все не может быть так плохо. Просто не может.

— Амели, со мной все хорошо, — Эдергар подошел немного ближе к решетке. — Даже не думай создавать конфликт с Тысячелетним из-за меня. Это может ухудшить твое положение.

Я ничего не ответила. Сделала глубокий вдох и шумный выдох. Пыталась взять себя в руки, ведь понимала, что не время отчаиваться. Сейчас тяжелые времена и из них следовало выходить, а не еще больше погружаться.

***

Когда я создала портал и вернулась в спальню, сразу увидела Ранда. Поняла, что он только вошел сюда. Сейчас стоял ко мне спиной и смотрел на кровать, на которой я должна была лежать, но там меня не было. И мне показалось, что тело Тысячелетнего было напряженно до предела. От оборотня удушающим порывом исходило нечто нехорошее.

— Ты была у него? — спросил Ранд.

— Да, — я сразу поняла, что он спросил про Эдергара. — Отпустите моего учителя.

— Нет, — жесткое. Беспрекословное. Ранд обернулся ко мне и его взгляд обжег холодом.

— Вы и так разрушили энергетику Эдергара. Для мага это все равно, что стать калекой, — наверное, для любого мага лишение его сил самый страшный ужас и я представить не могла, как учителю теперь тяжело. Хотя, конечно, он этого никогда не покажет. — Мой учитель уже ничего не сделает и для вас не представляет угрозы.

— Он не получит свободу, — глаза Ранда наполнились еще большим холодом. Оборотень ясно давал понять, что своего решения, чтобы я не говорила, он не изменит.

— Эдергар, когда-то спас мою жизнь. Вы должны понимать насколько он мне дорог.

— Девственница, прекрати говорить мне «вы», — Ранд стал еще более мрачным. — Когда я буду тебя трахать, ты тоже будешь обращаться ко мне на «вы»?

— Пока вы не отпустите моего учителя, между нами и речи не может быть о близости.

— Ты пытаешься шантажировать меня сексом? — оборотень приподнял один уголок губ в зверином оскале.

— Нет, — я отрицательно качнула головой. — Просто теперь я вообще не желаю близости с вами.

Я все еще не забыла лжи этого оборотня и то, что он приказал сослать Кристер в другую стаю, его слов не отменяло. И надолго ли он ее туда сослал? Может, Кристер уже скоро вернется. Или Ранд будет ездить к ней, раз когда-то так сильно любил и до сих пор для себя считал эту девушку «другой».

У меня было много мыслей касательно всего этого, но всякий раз я отбрасывала их в сторону. Уничтожала в себе подобные размышления, насильно забывая о них. Сейчас было немало намного более важных дел, нежели заниматься само копанием. Только от горечи и пустоты внутри груди я избавиться не могла. И в это мгновение сердце кольнуло от того, что Ранд не рассказал мне про Эдергара и превратил в калеку, того, кто, по сути, являлся моим вторым отцом. Запер его в темнице, где можно было сойти с ума только от одного нахождения в страшной камере.

— Эдергар мне очень дорог, как вто… — договорить я не смогла, ведь уже в следующее мгновение оборотень оказался рядом со мной.

Ранд подхватил меня на руки и бросил на кровать, уже в следующее мгновение, нависая надо мной. Матрас сильно прогнулся под весом этого оборотня и послышался жалобный скрип дерева.

— Сколько еще мужчин тебе дороги? — Ранд рукой пробрался под легкую ткань моего платья и с силой сжал попу.

— Эдергар дорог мне не как мужчина, — я ладонями уперлась в торс оборотня и попыталась отстранить его от себя, но Ранд этого даже и не заметил. Он сорвал с меня платье и взглядом, в котором так отчетливо виднелся буйствующий голод, окинул мое тело.

Ранд лишь на мгновение отстранился от меня, чтобы снять с себя кофту, которую уже вскоре небрежно отбросил на пол и я заметила, как его торс вздымался от глубоких вдохов носом, а взгляд опалил кожу на моем плече и вместе с этим пришло понимание — он собирался меня пометить. Здесь и сейчас. Словно зверь наброситься и покрыть собой, таким образом, уже окончательно делая только своей.

— Ты себе представить не можешь, как я хочу оказаться в тебе, — хриплым рыком он сказал мне это на ухо.

Ранд развел мои ноги и лег так, что я низом живота ощутила огромный и невероятно твердый член, сейчас скрытый тканью брюк. Я ощущала жар исходящий от парня и то, как срывался его самоконтроль. То, как он желал взять. Сильно и жестко. Больше не медля. И с такими же грубыми, по звериному жадными поцелуями он набросился на мою шею, болезненно прикусывая кожу и оставляя на ней отметины.

В это мгновение я злилась на Ранда. На себе отпечатала руну, после которой перестала что-либо чувствовать и с холодом прошептала:

— Когда магам больно, они имеют возможность отбить на себе руну, которая на время лишает их всех физических чувств. Только что я отпечатала эту руну на себе.

Ранд, до этого буквально истязающий мою шею поцелуями, замер на долю секунды и поднял на меня тяжелый взгляд, сейчас наполнившийся темным мраком. А я ладонью прикоснулась к своей ноге и показала ему кровь, пропитавшую рану от того, что Ранд ранее бросил меня на кровать. Показывала, что даже боли от этого совершенно не ощущала.