– Кто-то должен управлять кораблём! – крикнула Ники. Она тоже поняла, что Калеб был не в состоянии сделать это. – Там, наверху, капитанский мостик!

Мощный рывок потряс корабль, доски палубы затрещали. Все, кто стоял на палубе, потеряли равновесие и беспорядочно попа́дали на пол. На секунду Изиду ослепило золотое сияние, потом сквозь него проступили очертания окружающих предметов, контуры соединились, приобрели объём.

«Бланш», оставшаяся без управления, вдруг накренилась на правый борт. Изида услышала крик Ники, Дункан тоже выкрикнул её имя, даже Калебу удалось оторвать глаза от книги, несмотря на её губительную силу.

Вокруг корабля, словно озеро из разлитых масляных красок, простирался океан идей, и Изида поняла, что они попали сюда не случайно.

«Калеб поведёт нас в великую анархию», – вспомнила она слова Ники.

В следующее мгновение что-то заскользило по палубе в сторону Изиды и дальше, к поручням. Инстинктивно Изида вытянула руку, чтобы схватить это, – кончики пальцев дотронулись до лямок сумки, но не смогли удержать их. Переноска с Лиэтт продолжала скользить по накренившейся палубе к поручням. «Бланш» двигалась к идеям, всё сильнее кренясь на один борт.

Над крышами замка на Рейне сгущались сумерки. Рашель и Джонатан Марш стояли посреди площади в окружении десятка агентов Академии. За их спиной уходили в небо кроны деревьев, перед ними возвышался фамильный замок семейства Химмель.

Архитектурный вид, который открывался их глазам, Рашель знала наизусть – каждую балку, каждую крышу, каждую комнату, находившуюся за освещёнными окнами. Последний отпрыск рода Химмель, она родилась и выросла здесь. Это был её замок, он принадлежал ей по праву.

Ветер, гладивший древние стены, доносил до них обрывки слов. Иногда слоги и словосочетания накладывались одно на другое, словно строки сумасшедшего канона, чтобы потом снова выстроиться в исходные чеканные формулировки, обретающие смысл.

Уходите.

Я не хочу, чтобы вы были здесь.

Я – замок, и я не ваш.

Этот голос не был знаком Рашель, и, слыша его, она всё ещё не могла поверить, что с ней действительно говорили стены замка.

– Это не фокус? – спросила она, не отводя взгляда от высокого фасада. – Или, может быть, хитрости библиомантов-мятежников или ещё кого-нибудь?

– Нет, не хитрости, – ответил Марш. – И не трюк.

– Мы прочесали все окрестности, – доложил агент, командовавший группой. Это был безликий, незаметный человечек, которого можно было принять за экслибра. Никакого сравнения с блестящей Изидой Пустотой, хотя, возможно, именно поэтому он столь далеко продвинулся по служебной лестнице.

– Если вы говорите «прочесали», вы имеете в виду…

– Здесь нет библиомантов, кроме нас, – перебил её агент тем же обыденным, деловым тоном.

Рашель и так знала, что это был глупый вопрос, выдавший всем её неопытность.

Ей нужно научиться лучше играть свою руководящую роль, искуснее обращаться с подданными, скрывать свои слабости, не давать поводов для нападок – и уж меньше всего Джонатану Маршу и его приспешникам.

Она медленно вышла вперёд, оставив за собой агентов, и двинулась по направлению к замку.

– Вы уверены, что хотите отпустить её туда? – Главный агент повернулся к Маршу. Чуть тише (но она всё равно расслышала) он добавил: – Мы потеряли уже троих.

Рашель непроизвольно остановилась: ей страшно захотелось остаться, но она поборола это желание и продолжила двигаться вперёд. Внешне спокойная, она, дрожа, приближалась к главному входу – к дубовым воротам, окованным железом.

– Я Рашель Химмель, – сказала она. – Этот за́мок – родовое имение моих предков. – Необходимость беседовать с каменными стенами была, конечно, верхом идиотизма, но она продолжала: – Ты не принадлежишь никому, кроме меня.

Марш и агенты замолчали. Внизу, на Рейне, загудела баржа, разбавляя тишину, в которой свистел только ветер.

– Ты лжёшь, – прошептали стены. Голос шуршал, словно кучи осенних листьев под деревьями. – Ты не моя владелица. Твои предки поселились здесь, но меня построили не они.

– А кто же?

Замок не ответил.

– Кто построил тебя? – настойчиво спросила она, хотя ответ на этот вопрос был ей известен.

– Семья Розенкрейц.

– Семьи Розенкрейц больше не существует. – Она уже дошла до каменных ступеней перед входом.

– Осторожно! – вскрикнул агент. – Дальше ещё не доходил никто!

Марш коротко приказал ему замолчать, но Рашель захотелось поблагодарить агента за предупреждение. Оглянувшись через плечо, она послала ему улыбку, намеренно не обратив внимания на Марша. Группа агентов находилась теперь примерно в двадцати шагах позади неё – она и не заметила, что отошла уже так далеко.

– Род Розенкрейцев уже давно угас, – произнесла она, снова обернувшись к дубовым воротам. – Более ста пятидесяти лет назад.

Замок не отвечал.

– Или нет?..

– Я тебя знаю, – снова раздался голос, и теперь Рашель казалось, что он звучал только в её голове. – Я знаю все твои секреты, Рашель Химмель. Все твои слабости. Я наблюдал за тобой, чувствовал вместе с тобой – ненависть к отцу, близость к брату, любовь к маленькой Пандоре.

Она не позволяла себе думать о Файте и Пандоре: боль от их потери была ещё слишком свежа. Известие о смерти её сестры сначала дошло до Рашель как непроверенный слух, пущенный братьями-бардами через подставных лиц в Либрополисе и предназначенный в первую очередь для её ушей. Она бы не придала подобным слухам внимания без веских доказательств, если бы не одно обстоятельство. В ночь, когда погибла Пандора, Рашель приснился кошмар о её смерти, от которого она пробудилась в холодном поту. Как если бы мироздание не хотело допускать, чтобы она оставалась в неведении. Мятежники хладнокровно убили её одиннадцатилетнюю сестру.

– Впусти меня! – потребовала она у замка. – Я выросла в твоих стенах. У меня есть право быть здесь!

Не получив ответа, она достала из кармана свою собственную связку ключей, решительно преодолела последнюю ступеньку и взялась за дверную ручку. Агенты за её спиной обеспокоенно зашептались.

Рашель глубоко вздохнула, вставила ключ в замочную скважину – и ощутила нечто похожее на электрический удар. Она с криком отпрянула назад, чуть не скатившись по ступенькам. На мгновение ей показалось, что её тело охвачено пламенем.

– Ты не моя хозяйка, – бесстрастно сказал замок.

– Чёрт возьми, ты перешёл ко мне по наследству! – заорала она в ответ, наклонившись и опершись руками в колени. Теперь ей было безразлично, слышит её кто-нибудь или нет.