– Не знаю, – солгал он.

Как только он оказывался рядом с Пейсли, на него накатывали очень странные чувства: она казалась такой яркой, что освещала весь его путь, а стоило ему только подумать о ней, как он сразу начинал жалеть, что на его долю выпали такие звёзды.

– Почему она здесь? Этого ты не можешь не знать.

Таракан уже собрался ответить, но тут краем глаза заметил какое-то движение. Слева от Пейсли возник маленький непроницаемо-чёрный сгусток пустоты. Таракан схватил девочку за плечи и задвинул её себе за спину, заслонив от чёрного сгустка.

– Точно такие же штуки я видел в обсерватории! – сказал он. В его голосе прозвучали потрясение и страх: Таракан помнил, на что способна эта субстанция.

– Всё в порядке, – успокоила его Пейсли. – Этот сгусток совсем маленький, думаю я смогу с ним справиться.

Таракан уставился на неё.

– Кажется, эту дыру будет проще контролировать, чем все предыдущие, – добавила девочка.

– Ты можешь их контролировать? – медленно проговорил Таракан.

– Пытаюсь.

– Я ни одной не видел с той ночи… Думал, они как-то связаны с машиной, но… – Он повернулся и посмотрел на Пейсли, потом улыбнулся уголком губ и покачал головой. – Ты, как всегда, полна сюрпризов, Пейсли Фицуильям. – Он тихо фыркнул и увидел, как щёки Пейсли розовеют, а обрывок Завесы становится чуть меньше. – Тёмная драконица явилась сюда, чтобы начать войну с Северными королевствами. Георг собрал армию. Она убедила его, что север виноват в появлении кометы, что северяне похитили твою мать и заставили её провести эксперимент, а потом убили, и что они собирались убить и его. Георг будет воевать с Северными королевствами, а она использует его силу, чтобы заполучить Камень-Сердце и… твоего брата. Она хочет причинить тебе боль, Пейсли, или использовать и контролировать тебя, чтобы получить желаемое, особенно теперь, когда знает твои звёзды. – Таракан пристально посмотрел на Пейсли, надеясь, что она поймёт, насколько это важно для него, как отчаянно ему нужно, чтобы она ушла. – Идём. – Он взял её за руку и повёл в сторону служебных помещений отеля. – Нужно увести тебя отсюда.

Пейсли вырвала руку.

– Я не уйду без своих друзей, – заявила она.

Таракан посмотрел на неё, потом поглядел наверх, словно его взгляд мог проникнуть сквозь потолок и увидеть, что происходит в номере наверху.

– Она скоро меня хватится. Если она пойдёт меня искать и наткнётся на тебя…

– Тогда возвращайся к ней. Я заберу остальных, и мы уйдём, или же… ты мог бы пойти с нами?

– Почему ты хочешь, чтобы я пошёл с вами? Я не на твоей стороне, Пейсли. Я против тебя; я с ней.

На губах Пейсли заиграла улыбка:

– Если это правда, то почему ты здесь?

Таракану показалось, будто его разрывает на части.

– Я… не знаю, Пейсли. Я знаю свои звёзды, ясно вижу свой путь. Знаю, что я должен сделать, но каждый раз я… я… ты, Пейсли Фицуильям… Кажется, будто мой путь постоянно сворачивает к тебе и уводит меня от моих звёзд, в точности как твоя мать изменила путь кометы. – Таракан шагнул к девочке и посмотрел ей в глаза. – Я ухожу, – сказал он, чувствуя, как часто бьётся в груди сердце. – Завтра прибудет армия Георга, а послезавтра мы отплываем в Северные королевства. Если сможешь нас опередить, сделай это, Пейсли, но помни: она пойдёт по твоему следу. И я тоже.

Оставив Пейсли стоять в глубине фойе, Таракан поднялся по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки и топая громче, чем требовалось. Он сунул руку в один из внутренних карманов и достал маленькую фотограмму. Клара улыбалась ему: лишь она и имеет значение.

Глава тридцать вторая. Доум-Фир

– Вы уверены, что она была здесь? – спросил Корбетт.

Минуту назад Пейсли вывела всех из отеля через чёрный ход, и теперь друзья шли к набережной кружным путём, чтобы Тёмная драконица не увидела их из окон своего номера.

– Уверена. Говорю же, я видела Таракана, – ответила Пейсли, сворачивая налево, в переулок, который, по её расчётам, должен был вывести их к набережной.

Корбетт поёжился:

– Знаю, вы выступаете против Тёмной драконицы, но я буду безумно счастлив, если больше никогда её не увижу. У меня от неё мурашки по коже. – Он даже побледнел.

Хэл вдруг оказался рядом с Пейсли:

– И эта армия через два дня выступает в земли моего отца?

– Ну да, – кивнула Пейсли.

Они дошли до конца переулка, и она повела их по заполненной народом улице, а потом – в следующий переулок.

– Уж мы их встретим, – заявил Хэл. – Воины Северных королевств и кригары – это мощная сила, которая остановит захватчиков.

Он говорил очень убеждённо, но Пейсли не разделяла его уверенности. В прошлом её отец был одним из людей короля, и она знала, как усиленно они тренируются. Георг наверняка призвал своих лучших мечников и лучников из всех рыцарских орденов и собрал армию, готовую сражаться во имя Империи Альбион и Георга.

В конце переулка Пейсли остановилась: она увидела море. Теперь они находились на самом дальнем краю набережной. Друзья направились к причалу, у которого было пришвартовано большое судно «Морской Джек».

– Не нравится мне это, – сказал Корбетт, глядя вверх. – Слишком много шума кругом. – Неспокойные серые облака нависали над горизонтом, а солнце окрашивало небо в цвет крови. – Прямо роковое пламя, хоть я ни разу его и не видел, – проговорил Корбетт, глядя на облака, и покачал головой.

– Роковое пламя? – переспросила Пейсли.

– Да, предзнаменование ужасной судьбы, знак того, что надвигается что-то мощное и беспощадное. «Когда пылает в небе рок, закройте двери на замок, и не разгуливайте зря, пока не расцветёт заря». Никогда не слышали это предупреждение?

– О, погодите, это Доум-Фир, на старокельтском! Да, я слышала об этом древнем суеверии: красный свет с неба может влиять на твои звёзды, путь или что-то вроде того, – сказала Пейсли, поднимая глаза к пылающим небесам.

Казалось, в небе борются какие-то мощные силы, и в то же время оно было величественным и чем-то напомнило девочке Оделию и маму – порой их глаза становились похожи на эти пламенеющие небеса, прекрасные и грозные.

Корбетт поднялся по сходням и пожал руку молодому, крепко сбитому парню, примерно ровеснику Норриса. Корбетт представил Фергюса друзьям, и Пейсли тоже пожала моряку руку. Ладонь у него была грубая, но от общения с ним казалось, что стоишь на берегу и глядишь на спокойное море.

– Судно больше, чем я ожидала, – заметила Пейсли, оглядывая