Руделькопф… – начал было он.

Хаггинс молниеносно обернулся:

– Заткнись и молчи, пока к тебе не обратятся!

– Чего ему надо, чёрт бы его побрал? – Руделькопф сунул одной из девиц кружку пива, которую держал в руке, и бросил недоеденный пирог угольно-чёрному псу, лежавшему рядом с помостом и насторожившему уши. Тренированные мышцы собаки не уступали мышцам хозяина. Пирог шлёпнулся между собачьими лапами, но пёс даже не вздрогнул, уставившись на Филандера немигающим взглядом. Только после того, как Руделькопф покровительственно бросил: «Возьми!» – пёс разинул пасть, и пирог в мгновение ока исчез между его жёлтыми клыками. Руделькопфу не было нужды прибегать к людоедству, а вот его домашний любимец явно этим не брезговал.

– Он говорит, что его имя Филандер. – Хаггинс говорил громко и уверенно, как будто совершенно не опасался своего хозяина. – Он из тех нищебродов из Сесил-корта, продавцов старых книжонок.

Во дворе снова кто-то фыркнул, и на этот раз Филандер не сомневался, что это не Руделькопф. Обитатели двора с некоторым интересом рассматривали его, а девицы, сидевшие у трона, не скрывали при этом своего отвращения, как будто вместо юноши из туннеля на их глазах выполз таракан ростом с человека.

– Это называется «книготорговцы», – поправил Руделькопф. – А не «продавцы книжонок».

Хаггинс пожал плечами:

– Как бы они там ни назывались.

– Некоторым из вас не помешало бы прочесть книжонку-другую, – угрюмо возразил Руделькопф и наконец перевёл взгляд на Филандера. – Чего тебе от меня надо?

– Мастер Руделькопф, – снова начал Филандер, решив, что ему наконец-то предоставили слово. Громилы, сопровождавшие его в туннеле, придвинулись ближе. – Моё имя Филандер. Раньше я торговал «Грошовыми ужасами» и газетами на улицах и всегда исправно платил вам дань. – Последнее было блефом чистой воды, но Филандер надеялся, что никого из бандитов, обычно «потрошащих» уличных газетчиков, во дворе сейчас не было.

– Ты принёс мне книги? – Руделькопф по-прежнему полулежал на своём троне, не шевельнув и пальцем. Его пёс неотрывно следил взглядом за жестами юноши.

– Книги? – На мгновение Филандер растерялся: беседовать о книгах он совершенно не рассчитывал. – Мне следовало принести вам книги, сэр?

Во дворе снова захихикали и зашушукались, но, стоило Руделькопфу поднять руку и показать пальцем в направлении нарушителей спокойствия, наступила мёртвая тишина. Никто не хотел лишний раз привлекать к себе внимание короля головорезов.

– Лавки Сесил-корта приносят слишком мало дохода, поэтому их владельцы не в состоянии платить за моё покровительство, – продолжал Руделькопф. – И ты думаешь, это проходит им даром? Нет, парень. Я люблю книги. Я очень люблю книги.

Хаггинс бросил на Филандера плутовской взгляд:

– Мастер Руделькопф – образованный человек. Начитанный человек!

– В последний раз тебя спрашиваю, – вновь раздался голос Руделькопфа. – Чего тебе надо?

– Пару дней назад я доставил книги в роскошный особняк в Блумсбери, – поспешно начал Филандер. – В Чэгфорд-хаус. Он принадлежит известному семейству Лоэнмутов.

– Голландцы? – перебил его Хаггинс.

– Немцы, – ответил за Филандера Руделькопф. – Я слышал о них.

…Возможно ли, чтобы Руделькопф оказался библиомантом? Совершенно исключить эту возможность было нельзя, хотя никакой ауры Филандер не ощущал. Но, может быть, его собственные способности к библиомантике просто слишком жалкие для подобных вещей. К тому же их разделял почти метр.

– Хозяйка особняка, леди фон Лоэнмут, на несколько дней приезжала в город, – продолжил он, – и не взяла книги с собой. Поэтому она прислала в Сесил-корт слугу со списком литературы. Я доставил ей книги и хотел отдать их дворецкому у дверей, но он приказал мне следовать за ним, потому что леди пожелала видеть меня.

– Тебя, грязная ты крыса? – воскликнул один из бандитов.

– Я сам изумился, сэр, – ответил Филандер. – Кто я такой, чтобы столь знатная дама захотела говорить со мной? Я оробел и решил, что совершил какую-то ошибку или рассердил её, потому что…

– Давай к делу! – перебил его Руделькопф.

– Прошу прощения, сэр. Она всего лишь сообщила мне, какие ещё книги хотела бы заказать, и пообещала заглянуть ко мне в лавку во время своего следующего визита в Лондон. Так я узнал о том, что в скором времени она собирается покинуть Лондон на несколько месяцев. Она сказала мне, что особняк будет пустовать, за ним будут приглядывать только управляющий и два-три охранника. Она была очень откровенна со мной, потому что, по её словам, я – книготорговец, а не какой-нибудь посыльный.

Руделькопф повёл головой влево, потом вправо, как бы желая пресечь издевательские комментарии со стороны своей свиты. Свита хранила молчание.

– Что ты видел в доме, чем я мог бы поживиться?

– Золото, сэр. Больше золота, чем я когда-либо мог представить. Позолоченные статуи, картины в позолоченных рамах, даже все дверные ручки из золота. И сами картины, похоже, очень ценные.

– Ты что, разбираешься в искусстве?

– С вашего позволения, нет, сэр, не разбираюсь. Мне показалось, что они могут дорого стоить, но точно я, конечно, знать не могу. А вот всё это золото…

– Золотая краска, – срезал юношу Хаггинс. – Рамы не куются из золота. Как правило, это даже не позолота, а всего лишь краска, и она стоит не дороже грязи под твоими ногтями.

На этот раз Руделькопф промолчал.

– Простите, сэр, но леди фон Лоэнмут лично сказала, обращаясь ко мне: «Только посмотрите на всё это золото, оно никому не приносит счастья».

– Зачем ей говорить тебе это?

– Возможно, я ей понравился, сэр.

– Ты ей понравился! – издевательски воскликнул Хаггинс.

– Сколько лет этой леди? – спросил Руделькопф.

– Лет шестнадцать, сэр. Может, семнадцать.

Король преступного мира задумчиво кивнул:

– Ты смазливый парень. Она и вправду могла сказать тебе нечто в этом роде. Это маловероятно, но возможно. Одинокая богатая девица, парень, который разбирается в книгах и умеет подбирать слова… На свете случаются вещи и посумасброднее.

– С вашего позволения, мастер, он лжёт, – снова встрял Хаггинс, но Руделькопф, не поворачивая головы, кивнул Филандеру:

– Продолжай!

– Постараюсь покороче, сэр. В общем, эта леди рассказала мне, что, к несчастью, ей скоро придётся снова покинуть Чэгфорд-хаус и Лондон, потому что её родственники ожидают её в Эссексе. Это означает, что особняк будет пустовать несколько месяцев. Золото, картины, фарфор – и всё это стережёт всего пара человек.

– Почему же ты явился ко мне? – спросил Руделькопф. – Мы же не в Блумсбери. Мы в Сохо.

– Дайте мне людей, мастер, и я доставлю вам богатства из Чэгфорд-хауса. – Про себя Филандер искренне надеялся, что его слова прозвучали достаточно лихо, так, как их произнёс бы герой какого-нибудь приключенческого романа: Дик Турпин, Робин Гуд или д’Артаньян.

– Люди, значит, тебе нужны, – медленно произнёс Руделькопф. – Мои люди.

– Похоже, та девица оказалась не в его вкусе! – выкрикнул кто-то