– Ну? – подбодрил Смирнова Митрофан.

– Съездил я к ней, побеседовал.

– Кто она такая?

– Учительница биологии в средней школе номер сто пять.

– Ну, ну? Дальше… – Голушко аж привстал со стулаот нетерпения.

– Телефон ей ученики подарили на Новый год… Видал,Василич, какие сейчас подарки училкам делают! Не цветы и конфеты, а мобильники!Не важно, что самые простенькие «Моторолки», и они две штуки стоят!

– Не отвлекайся, Леша!

– Подарили, значит, она подключилась, две недели с нимпоходила, и его украли.

– Не понимаю пока…

– Вор наглый попался – симку выкидывать не стал, жалкоже выбрасывать, на счету восемь долларов! – Леха уничижительнофыркнул. – Она звонила на свой бывший номер, стыдила вора, просила телефонвернуть, но он и не подумал…

– После этого она пошла в милицию? – с надеждойспросил Митрофан.

– Нет, она смирилась, а вместо украденного купила новыйтелефон, такой же модели – чтоб ученики не задавали лишних вопросов.

– Она не знала, что ее трубку можно найти и вернуть?

– Нет… Думала, что раз пропал, то с концами… –Леха поправил воображаемые очки и заговорил скрипучим голосом. – Недавно уменя кошелек украли, так ведь не нашли. А за полгода до этого магнитофонукрали, тоже не нашли. Почему телефон должны найти? – Он крутанул пальцему виска. – Учительница-пенсионерка. Старая дева. Помешанная на биологии.Еще комментарии нужны?

– Выходит, что человек, убивший двух проституток, ещечетыре месяца назад промышлял воровством сотовых телефонов? Хрень какая!

– Он мог купить ворованный телефон. Вместе с сим-картой.Мог позаимствовать, чтобы сделать звонок…

– Но теперь, конечно, он «вне зоны досягаемости»?

– Оба телефона уничтожены, это как пить дать!

– Значит, ниточка оборвалась?

– Ну мы же, Мить, в глубине души не очень на неерассчитывали, правда? Найти преступника по звонку было бы слишком просто…

– А мы не ищем легких путей, – закончил его мысльМитрофан. – Что ж, придется начинать с начала.

Леха поерзал на стуле, похлопал себя по животу и, скроивжалостную мину (точно, как кот в сапогах из «Шрека-2»), попросил:

– Дай сальца, а? Жрать хочу, сил нет…

– Нет у меня сала, не ем я его!

– Да ладно врать-то! Заначил, наверное, где-нибудь всейфе, просто делиться не хочешь…

– Смирнов, я тебя сейчас убью, – прорычалГолушко. – На сало забью!

– Не надо, с меня много не срежешь…

– Тогда замолчи.

– А ты заткни мне рот смачным куском!

– Сыр будешь?

– Буду, – закивал головой Леха. – С булкой имаслом.

– А с крекерами?

Смирнов скорчил недовольную гримасу, но согласился, нераздумывая:

– Ладно, давай с крекерами…

Голушко вынул из мини-холодильника (макси ему был безнадобности, поэтому казенную «Свиягу» он отдал соседям, а себе купил малютку«Самсунг») кусок купленного днем «Рокфора», порезал его тонкими ломтиками,выложил в блюдце постный крекер «Монастырский», по стаканам разлил настойзверобоя.

– Это чего? – спросил Леха, щелкнув пальцем постеклу.

– Зверобой.

Леха просиял, схватил стакан двумя руками.

– Сколько в нем градусов?

– Нисколько.

– Какое разочарование, – с неподдельным сожалениемзаметил тот. – А я уж подумал, что ты потихоньку в человека превращаешься– глушишь втихарку…

– Ешь и не болтай.

Смирнов послушно вгрызся в кусок сыра.

– Ну как? – поинтересовался Митрофан.

– С голодухи сойдет. Только он у тебя не свежий.Заплесневел маленько… Ты сходил бы в магазин, заведующей пожаловался… Не делоэто – просроченный сыр покупателям втюхивать!

Голушко не стал разубеждать Леху, только улыбнулся в усы.

– Завтра похороны, – с набитым ртом проговорилтот. – Всех кукол Мадам можно прямо у церковных ворот вылавливать иповестки им вручать.

– Так и сделаем.

– Сам пойдешь?

– Ну уж нет… Смотреть на то, как ряженые в траурныеодежды проститутки будут, рыдая, падать на гроб, нет никакого желания, так чтоя пас!

– Тогда я схожу, не возражаешь? – Леха облизнулгубы, причмокнул. Митрофан сначала подумал, что ему сыр так понравился, нооказалось, что у Лехи просто разыгралось воображение, так как начмокавшись, онзаявил: – Падать они будут грудью… – Он выставил перед собой руки,согнутые в локтях, изображая гигантский бюст. – Гру-у-у-дью! Если хотя быу половины из них такие буфера, как у покойной, тогда пищей для эротическихфантазий я обеспечен на месяц вперед!

– Смирнов, тебе под сороковник, у тебя жена, почему ты,как армейский салага, постоянно думаешь о сексе?

– Это нормально, Митя! Каждый мужчина думает о сексе нереже тридцати раз за день! Это статистика!

– Глупость это, а не статистика. Я, например, о сексесовсем не думаю…

– Врешь!

– Не думаю, – возвысил голос Голушко.

– Еще скажи, что тебе эротические сны не снятся…

– Нет.

– Так не бывает! – Леха, прищурившись, посмотрелна Голушко и спросил: – Вот скажи мне, снится ли тебе когда-нибудь, как ты полестнице поднимаешься?

– Бывает, – пожал плечами Митрофан.

– Вот! А это, между прочим, символ полового акта!

– Сам придумал?

– Нет, старик Фрейд. – Смирнов щелкнулпальцами. – Из этого вывод, что ты подавляешь свои сексуальные желания…

– Катись ты вместе со своим Зигмундом, ясно?

Леха ни грамма не обиделся, более того, стал поглядывать наГолушко с видимым превосходством. Митрофан швырнул в товарища скомканнуюбумажную салфетку, чтобы согнать с его лица спесивое выражение, а когда онаугодила Смирнову прямо в лоб, сказал:

– Завтра с утра я в «Экзотик» наведаюсь.Присоединишься?

– Е с оф кос, а зачем?

Митрофан показал глазами на ордер.

– Слонов обещался с утрянки подписать!

– Не могет такого быть… – Леха скорчил гримасу,должную выразить всю степень его удивления. – Сподобился, зараза!

– Заметь, именно завтра утром! Не сегодня, а завтра!Сечешь?

– Боялся, что если сразу подпишет, то мы к Мадам Боварипрямо вечером и наведаемся…