– Думаю, что он преследовал обе цели. Письмо могло быть сфабриковано с целью оставить позже его оттиск в моем дневнике. А потом, забравшись в дом, чтобы осуществить это, они еще и искали мои папки по делу Брогана.

Ардженти откинулся на спинку стула, пытаясь осознать все сложности предположений Джеймсона. Спустя мгновение он заметил в них возможное слабое место.

– Все сходится, за исключением того, что если б Тирни нашел у вас «полезный» документ, то ему бы не понадобилось инкриминировать вам письмо Потрошителя. Тогда почему одно предшествует другому?

– Справедливое замечание. – Финли глубоко задумался. – Возможно, он не был особенно уверен, что отыщет что-нибудь, и тогда письмо пришлось изготовить заранее, чтобы потом сделать с него обнаруженный позднее оттиск.

Джон Уэлан перестал записывать, и Джозеф посмотрел на него. Впервые он начал сомневаться, что то письмо написал Финли. Конечно, теория, что за этим стоит Майкл Тирни, была убедительная. В любом случае если Гриффин у Тирни в кармане, то теперь настал идеальный момент, чтобы он услышал такое предположение. Если целью была дискредитация Джеймсона, то она развалилась, едва возникнув.

– Хотя есть и другая возможность, – сказал криминалист. – Письмо мог написать кто-то другой, и это была еще одна из многих копий письма Потрошителя, с которыми мы имели дело раньше. Тогда Тирни осталось лишь в нужный день сделать оттиск письма в моем дневнике, чтобы инкриминировать мне подделку.

Через двадцать минут после их появления в бар-салоне бутылка шампанского опустела наполовину. Ардженти потянулся через стол и долил бокал Джеймсона.

– Вы почти не пьете, – заметил тот.

– Потому что это в основном ваше торжество, – ответил инспектор. – И шампанское больше подходит вам, а не мне. Именно поэтому я его заказал.

– Свободный человек и все такое… – Финли поднял бокал.

– Ну, на самом деле вы никогда не были под арестом. Так что выпьем за то, чтобы этого никогда не случилось. – Джозеф пожал плечами. – Кроме того, не представляю себе, какого рода обвинение можно выдвинуть за фальсификацию письма.

– Верно. – Джеймсон отпил шампанского, снова задумчиво глядя на рисунок, лежащий рядом с «Нью-Йорк таймс» на столике между ними. – Хотя… замечаете сходство?

– Да, вижу. Очень похож.

Фотография Дава в «Таймс» была самой последней, какую им удалось найти со времени его «смерти». Это был случайный снимок, сделанный одним из его конноспортивных клиентов. Рисунок же представлял собой монтаж изображения, сделанного полицейским рисовальщиком по описанию того мужчины, кто расспрашивал в аптеке о Селии Пейдж, с наложенной на рисунок калькой Джеймсона, где он был изображен с более короткой и темной прической.

Финли и Джозеф зашли в бар-салон гостиницы «Челси» на Западной Двадцать третьей улице – в основном потому, что Ардженти знал: это одно из любимых мест его товарища. Важно было, чтобы Джеймсон расслабился. Ему не терпелось рассказать инспектору про свои новые находки, возникшие после допроса на Малберри-стрит, и он разболтал все еще до того, как было заказано шампанское.

Ардженти внимательно следил, как Финли пьет шампанское, поскольку это тоже было неотъемлемой частью его плана. Хотелось, чтобы Джеймсон захмелел еще немного, избавился бы от настороженности, и тогда Джозеф сможет углубиться в тайну фальшивого письма.

– Стало быть, если этот «Наглый убийца дебютанток» – и в самом деле воскресший Потрошитель, то что, по-вашему, произошло? Зачем ему это делать, особенно когда он успешно убедил всех в своей смерти? Зачем ему воскресать? – спросил инспектор.

Джеймсон поднял палец.

– Возможно, разгадка именно здесь. Он не стал бы убивать снова в том же стиле или тех же жертв, потому что тогда бы сразу возникли подозрения, что он не умер. – Криминалист сделал еще глоток шампанского. – Поэтому он делает совершенно противоположное. Выбирает светских девушек из хороших семей и абсолютно чистый способ убийства.

– Что? Лишь для того, чтобы пустить нас по ложному следу?

– Вот именно. – Джеймсон почувствовал сомнение в тоне собеседника. – Джозеф, подумайте сами: у нас есть человек с жаждой крови. Тем не менее, если он продолжит действовать в том же направлении, это раскроет его хитроумный план, и труд, потраченный им на то, чтобы оболванить нас, устроив собственную смерть, окажется напрасным. Поэтому он продолжает убивать совершенно не так, как Потрошитель, и так, чтобы его совсем нельзя было разоблачить. Не забывайте, мы потратили немало времени, чтобы только догадаться, что это были именно убийства.

Ардженти задумчиво кивнул. В теории Джеймсона имелось разумное зерно – кроме одного момента.

– Но если это один и тот же человек, то зачем вдруг выбрасывать на ринг полотенце, признавшись, что он все еще жив, а также предложив помощь в поимке нового убийцы?

– А-а… В этом и состоит его изящный ход. Мы уже говорили, кто еще мог бы предложить такую охоту, кроме Дава, если это не один и тот же человек. Ради правдоподобности он будет подбрасывать нам некоторые подробности и продолжать водить нас за нос, не давая возможности поймать его. Из прошлого опыта нам известно, что для Дава это была бы идеальная игра.

– Однако, чтобы добиться этого, ему пришлось выступить от имени Дава.

– Да, но не забывайте, что первое письмо уже сделало достаточно много, хотя теперь мы знаем, что это фальшивое разоблачение. Он взбесился, поэтому и выступил в открытую.

– Что? Неужели вы думаете, что если б не первое письмо, он не стал бы действовать в открытую?

– Нет. Я в это не верю.

За столом повисло тяжелое молчание. Механическое пианино в углу играло попурри. В баре было около дюжины посетителей, но для Ардженти все они на мгновение исчезли. Потчуя Джеймсона вином, чтобы тот потерял бдительность, инспектор пытался понять, зачем было написано то злополучное письмо, но в итоге ухватился за подсказку, возникшую из болтовни Финли о возможной двойственности Дава и его решении объявиться. В глазах криминалиста загорелся огонек, словно он тоже знал, что перешагнул через определенную черту. Но сделает ли он шаг к поспешному отступлению? Джозеф подумал, стоит ли ему решиться на еще одну или две попытки.

– Тогда это совершенно наивно? – спросил он своего друга.

– Да, полагаю, так можно сказать.

– Возможно, в этом случае исключается человек Тирни.

– Да, рискну сказать и так. – Джеймсон выпил еще глоток шампанского. – Конечно, если только Тирни не сделал тот оттиск письма, как я уже сказал.

Ардженти спокойно выдержал взгляд Финли. У него не осталось никаких сомнений, и тем не менее криминалист казался странно спокойным и самодовольным, будто радовался, что смог поделиться своим секретом таким витиеватым способом, без прямой конфронтации или неловкости между ними. Однако Джозеф испугался, что это все, что можно было вытянуть из Джеймсона. Если теперь он разоблачит его соучастие, Финли насторожится и больше ничего об этом не скажет. А оставалось еще так много непонятного… В конце концов инспектор подумал, что сможет добиться откровения все тем же окольным путем.