Оля кивнула.

— Врачи ждут, что организм сам решит, сражаться ему с болезнью или…

— Понимаю. Вы хотите помочь ей выкарабкаться из комы?

— Да.

— Тогда она сможет давать показания на суде?

— Вы в курсе? — хмуро вздохнула Оля.

— Не хотел вас травмировать. Понимаю, все, что случилось, — нелепое стечение обстоятельств.

— Не совсем.

— Хотите хорошего адвоката?

— Дорогого?

— Пусть это вас не заботит.

— Вы хороший человек. Я вас…

— Только не говорите, что вы меня уважаете.

— Почему? Я бы хотела, чтобы мне кто-нибудь так сказал. Все только и знают, что попрекают молодостью.

— Когда сам человек ничего собой не представляет, ему остается только унижать другого, придумывая поводы. Самый плохой и последний — упрекать в молодости!

— Я действительно отношусь к вам с большим уважением.

— Хоть это!

— Вы зря! Я считаю, что даже такое чувство, как любовь, не приходит внезапно.

— Странно слышать от молодой особы. А как же любовь с первого взгляда?

— Конечно, флюиды вещь допустимая. Но они мимолетны и не всегда подтверждаются со временем.

— Это вы по собственному опыту знаете?

Оля покраснела.

— К сожалению, мой собственный опыт… — Она вспомнила, как первый раз Кирилл пришел на ее урок, как она возненавидела его. — У меня такого опыта нет.

— Значит, я все еще могу надеяться?

Оля ничего не ответила.

Мороженое и хорошее вино растопили напряжение дня. Разговоры с главврачом, надзирательницей и даже с тетей Сабриной и Сьюзен стали отступать куда-то в глубь сознания. Хотелось сидеть вот так, в тени деревьев, просто наслаждаться жизнью и ни о чем не думать.

Олег Сергеевич, милый, симпатичный и очень чуткий мужчина, угадывающий каждое ее желание, даже желание спасти Кирилла от позора, от тюрьмы вопреки собственной выгоде, то есть не опасаясь потерять ее, Ольгу, в случае освобождения Кирилла, представлял ей такую возможность. И что самое важное — свободу выбора. Это дорогого стоит!

— Значит, договорились: санитарный самолет и адвокат для Заломова.

Оля с благодарностью кивнула.

— Когда? — спросил он и сам себе ответил: — Адвокат завтра, а вот самолет…

— Знаете, с французами я договорилась, Катю примут.

Олег Сергеевич высоко поднял брови:

— А вы, оказывается, не такая уж и молодая, как прикидываетесь, коль у вас такие связи, которые люди веками наживают.

— Мои связи, можно сказать, тоже наживались веками. Они еще от дедушки.

— Это как?

— По наследству от бабушки достались.

— Хочу вам сказать, что это самое ценное наследство, какое только можно получить.

Оля улыбнулась.

— Я не шучу. Конечно, в денежном эквиваленте тоже не плохо, но! Я вам по опыту в бизнесе скажу: ничего так дорого не стоит, как доверие между партнерами. А что такое доверие? Это и есть тесные связи, возможно, наследуемые. Никакая предстоящая сделка, даже подкрепленная печатями, письмами на самом высоком уровне, так не гарантируется, как крепкое и надежное обещание человека, которому ты доверяешь. А уж которому доверяли твои родители и бабушки… Снимаю шляпу.

— Не такая уж я крутая, как вам кажется. Вот с французами вопрос решили, а с нашим главврачом никак… — пожаловалась Ольга.

— С нашими, я вам доложу, всегда сложнее. — Он посмотрел на Олю своим проницательным взглядом и добавил: — И проще одновременно. Думаю, что вопрос можно решить.

Оля догадалась, о чем он.

— Мне кажется, дело не в деньгах. Она человек, как бы вам это сказать…

— Служивый, — догадался Олег Сергеевич.

— Да, именно. На нее сверху давят.

— Тогда надо действовать по закону. Ближайшие родственники вправе распорядиться здоровьем Кати по своему усмотрению.

— Точно! — Оля вскочила со стула. — Как это я сама не подумала! Ее мать имеет право и забрать ее из больницы, и отправить за границу.

— Вот за границу должен дать согласие и отец тоже.

— Да-да мне сказали об отце. Но только у нее нет отца!

— Так не бывает! Нужно отыскать.

— У нее мама — бывшая актриса, не у дел. Пьет, девочку запустила.

— А метрики у девочки имеются?

— Конечно. Ее бы в лицей не приняли без документов.

— В метриках обозначены два родителя.

— Конечно-конечно. Мы найдем отца!

Теперь Оля точно знала, что ей предстоит делать. И делать хотелось мгновенно. Только как-то неудобно вот так взять и бросить Олега Сергеевича.

— Для начала я могу вас прямо сейчас связать с моим адвокатом. Желаете?

— Конечно.

Олег Сергеевич позвонил кому-то и попросил подъехать без промедления.

— А пока давайте займемся финансовой частью вашего вопроса. Только обещайте, что вы доведете это дело до конца.

— Конечно, — не очень уверенно произнесла Оля. Она сама еще не представляла масштабов того, что предстояло сделать.

— Вы отдаете себе отчет в том, что должны будете сами полететь во Францию? Девочку кто-то должен сопровождать. А если мать ненадежный человек, то остаетесь только вы.

— Если честно, то я об этом не думала.

— Вам придется и полететь туда, и устроить девочку в больницу, и все узнать. По щучьему велению ничего не сделается.

— Да, я понимаю.

— Не обижайтесь, но когда я даю деньги на дело, я требую, чтобы они были потрачены с умом.

— Справедливо.

— Надеюсь, вы сделаете все, чтобы ее вылечить.

— Я вылечу ее, — твердо пообещала Оля.

— «Что не излечивается лекарствами, то излечивается ножом, что не излечивается ножом, то излечивается раскаленным железом, что не излечивается раскаленным железом, то следует считать неизлечимым». Знаете, кто это сказал?

— Нет. — Оля покачала головой.

— Это сказал Гиппократ, живший еще в пятом-четвертом веках до нашей эры.

Перед Олей стоял гений французской медицины. Он совсем не был похож ни на светилу, ни даже на француза, которые в воображении, к примеру, Лельки, выглядели все как Ален Делон. Мужчина был низенький, рыжеватый, подвижный, в тщательно отутюженной бирюзовой форме, с шапочкой на голове. Но одержимость собственными идеями, работой и необыкновенная увлеченность профессией делали его в глазах Оли необыкновенным красавцем.