— Сьюзен сама планирует поездку в Москву. Может, мы вместе прилетим. — В голосе Оли теплилась надежда.

— Оль, мне так противно слушать это вранье на суде. Если бы можно было не ходить!

— Кто же мне докладывать обо всем будет?

— То-то и оно! Ладно, помучаюсь.

Однако день, когда мучения станут совсем нестерпимыми, был еще впереди.

На следующем заседании обвинения вышли за рамки Лелькиного понимания. Вызванная для дачи показаний старая учительница истории, которую Кирилл Петрович освободил при захвате детей, поразила всех.

— Я очень уважаю Кирилла Петровича, — принеся присягу, уверила она суд, — но, со слов Кати, знаю, что она действительно была в него влюблена. А также, что молодая учительница Ольга Алексеевна уговаривала девочку отстать от директора.

— Отвечал ли ей Заломов взаимностью? — спросила прокурор.

— Катя четкого ответа на этот вопрос не давала, — ответила свидетельница.

— Набирая детей в группу для поездки в летний лагерь, приглашал ли обвиняемый кого-нибудь конкретно? — напирала сторона обвинения.

— Возражаю, ваша честь. — Адвокат привстал с места.

— Продолжайте, — не согласился с ним судья.

— Катя признавалась, что он уговаривал ее поехать в летний лагерь…

— Дело в том, ваша честь, — вмешался адвокат, — мать девочки не могла обеспечить ей полноценный отдых.

— Полноценный, включая секс с учителем? — съехидничала прокурор.

— Протестую. — Защита не могла сдержать возмущения.

— Протест принят.

— Она рассказывала, чем они там занимались?

— Я не спрашивала.

Адвокат возмутился:

— Как же так, вы, коллектив учителей престижного лицея, отправляете детей в лагерь и не интересуетесь, чем они там занимаются?

— Но мы ведь ничего не знали… — Учительница растерянно развела руками.

— Свидетель, вы не знали, можно ли положиться на человека, который подменил вас в качестве заложника?

— Понимаете, там, на Севере, была экстремальная обстановка, наверное, любой мужчина мог бы так поступить.

— Любой мог, а он поступил! Свидетель, вы подтверждаете, что мой подзащитный спас вам жизнь?

— Если бы я не покинула дом, то, как и он, осталась бы жива, и мне бы тоже достались лавры героя.

— Свидетель, у меня на руках заключение врачей о вашем состоянии здоровья. Неужели вы не отдаете себе отчет, что при ваших заболеваниях: гипертония, ишемическая болезнь…

— Возражаю, ваша честь, — заявила прокурор, — перечень болезней свидетельницы не имеет отношения к делу.

— Почему же? Это характеризует моего подзащитного как порядочного человека, пришедшего на помощь не только детям, но и больной женщине… Прошу приобщить медицинские заключения к делу. Еще у меня на руках имеется документ, подтверждающий, что в день, когда Заломов спасал заложников, во Дворце бракосочетаний его ждала невеста. Он фактически поступился своим личным счастьем ради вас и детей, рисковал жизнью.

— Протест отклонен, документы приобщаются к делу, — стукнул молотком судья. — Свидетель, продолжайте.

— Я же вам сказала, что благодарна Кириллу Петровичу, но суд желает разобраться в моральном облике нашего директора, и я вместе с ним.

— У вас лично есть факты, подтверждающие близость потерпевшей и моего подзащитного?

— Возражаю.

— Отвечайте, свидетель.

— Нет.

— У вас есть сомнения в том, что Заломов и Ольга Алексеевна были влюблены друг в друга?

— Вопрос не имеет отношения к делу, — взбеленилась прокурор.

— Отвечайте, свидетель.

— Со стороны Заломова… — женщина задумалась, — нет, пожалуй, нет!

— А со стороны Ольги Алексеевны?

— Конечно, она в него влюблена.

— Почему вы так считаете?

— Ну, она прилетела к нам туда, на Север, во время операции по освобождению. А что касается директора, никогда не видела проявлений его чувств к ней.

— А к потерпевшей Кате Земцовой?

— Ну ведь все говорят, что было?

— Вы лично видели? — наступал адвокат.

— Нет. — Учительница поджала губы.

— У меня вопросов к свидетелю больше нет.

Лелька не могла дождаться конца заседания. Она извертелась на своем месте. Такой подлости от преподавателя истории она никак не ожидала.

— Вот стерва! — возмущалась она по телефону Ольге. — И ради этой старой коровы он не прилетел на свадьбу в Москву!

— Она не может простить, что он отправил ее на пенсию. И вообще женщин в лицей не берет, а вот меня…

— Ну как это может быть? Человеку тюрьма, а она личные счеты сводит!

— Она такая! — устало согласилась Оля. Поступку учительницы истории она не удивилась. Оля помнила провокацию со «взяткой» от Кати, в которой коллега принимала самое непосредственное участие.

— Кирилл, будь на ее месте все равно кто, поступил бы точно так же! — уверила она подругу. — Потому что с таким грузом не мог бы дальше жить.

— Зато теперь может! — пробормотала Леля.

— Что? Я не расслышала?

— Я так, про себя. Знаешь, мне один журналист настучал, что завтра будет решающий день.

— Почему?

— У прокурора какой-то важный свидетель объявился.

— Кирилл не должен бояться свидетелей. Это очередная липа!

— Посмотрим.

— Звони мне вечером.

На заседание Лелька пришла вместе с Ванечкой.

После первого же вопроса свидетелю Ларисе Скобцевой в зале суда повисло гробовое молчание. Того, что жена известного политика Шведова выдаст такую бомбу, никто не ожидал.

— Вы подтверждаете, что близко знали Заломова еще со студенческой скамьи?

— Да.

— Максим Скобцев, ваш сын, является биологическим сыном Заломова?

— Да.

Тихий ропот в зале суда перешел в гул, нарастая, он превратился в гвалт.

— Прошу тишины. — Судья, стукнув молотком по столу, остановил хаос.

— Возражаю! Свидетельница сообщает сведения, не подлежащие разглашению. У мальчика имеется отец, который его воспитал, — стараясь перекричать зал, выступил адвокат.

Обвинитель среагировала мгновенно:

— Свидетельница, ваш сын знает об этом?

— Да, — тихим голосом отозвалась Лариса.

— Вот видите, это не является ни для кого тайной. Свидетель, — продолжила прокурор, — расскажите подробно, Заломов вас бросил с ребенком на руках?