получеловеком, полуангелом, который станет Хранителем. Сколько, казалось, были против нее.

— Так, я просто хотел сказать, что я могу иметь отношение, — сказал Том. — К тому, чтобы быть слабым.

— Спасибо… за то, что рассказал это, — ответила Мэдди. — Иногда я думаю, что забываю, где я. Откуда я пришла.

— Я восхищаюсь тобой, Мэдди.

Никто и никогда не говорил Мэдди, что они восхищались ею. Теперь, когда ее слава росла, все, казалось, хотели приблизиться к ней, чтобы быть рядом с ней, узнать о ней, чтобы хоть как-то быть с ней.

Но никто не сказал, что они восхищались ею.

— Спасибо… тебе. — сказала она.

— Друзья? — сказал он, отпуская руку.

— Друзья.

Они пожали друг другу руки, улыбаясь.

Мэдди наполовину покинула грузовик, когда голос Тома остановил ее.

— И Мэдди? — позвал он.

Она повернулась и посмотрела на него.

— Не позволят никому говорить тебе, что ты не знаешь, как летать. Это есть в тебе.

Мэдди вспыхнула, ее щеки покраснели в полуосвещенном куполе грузовика.

— Спасибо. — сказала она.

Мэдди наблюдала, как задние фары грузовика исчезали в тихом вечере Города Ангелов. Она считала, что просто отправится домой… было недалеко до перерыва на обед в закусочной, и в конце концов это произойдет, она также устала бороться с признанием сегодня вечером.

Именно тогда она почувствовала, что ее телефон жужжит в сумке. Она вытащила его и увидела, что у нее было много пропущенных вызовов. Все от Кевина.

— Привет? — сказала она взволнованно.

Его голос был довольно жестким.

— Ты вернулась из полета?

— Да. Что…

— Тебе лучше быть в закусочной.

И он повесил трубку. Воображение Мэдди горело. Она принялась быстро расхаживать около закусочной, размышляя, что в мире может вывести Кевина из равновесия, да так серьезно, чтобы он позвонил ей во время перерыва на обед.

Первое, что Мэдди заметила несколько мужчин, одетых в костюмы и стоящих под сияющей вывеской Закусочная Кевина. У них были темные очки и маленькие передатчики в ушах.

Это не было странно в Городе Ангелов… они могли быть из безопасности на любых мероприятиях Ангелов, и Мэдди часто сталкивалась с ними за прошлый год. Но это было не для неангельского ресторана ее дяди. И эти мужчины были другими. Они казались немного более острыми, их костюмы немного топорщились. Как будто у них там было оружие.

Они смотрели прямо вперед, когда Мэдди вошла в закусочную.

Кевин, вытирая руки о свой передник, встретил ее у входа. Ресторан казался пустым.

— Кевин, что происходит?

Ее дядя повел ее в сторону задней кабины, говоря себе под нос.

— Я не знаю, как он нас нашел, но… он ждет, — сказал Кевин.

— Кто ждет? Что случилось? — спросила Мэдди.

— Ну, в общем, увидишь, — сказал Кевин. Он привел Мэдди к самому дальнему столику в конце зала и жестом пригласил ее сесть.

Мэдди проскользнула в кабинку и столкнулась с человеком в темном костюме от Brooks Brothers, красном галстуке и с большой улыбкой. Его волосы выглядели прекрасно. С шоком она поняла, кто это был.

— Привет, Мэдди. Позволь мне представиться…

— Вы — сенатор Линден, — Мэдди прервала осторожно, ее глаза бросились к мужчинам в темных костюмах, стоящих за ними. Она оглядела сенатора. У него была сильная челюсть, но его глаза имели определенную легкость. Он был все еще красивым человеком. Она думала обо всем, что Джекс рассказал о кампании Линдена. Как ставки росли с каждым днем. Что это был один из самых больших кризисов перед Ангелами, с тех пор как они вышли из укрытия более чем сто пятьдесят лет назад.

— Да, это я. Ты можешь не знать, но мы с твоим отцом были друзьями, Мэдди.

Мэдди вспомнила дождливую ночь за год до этого, когда Джекс спас ее, и агенты ADC преследовали их. Дядя Кевин, вытаскивающий старый, секретный альбом. Она видела фотографию своего отца с молодым Тедом Линденом.

— Вы работали вместе, — сказала Мэдди, вспоминая ту беседу. — Что вы хотите от меня? Вы пытаетесь получить мое одобрение? Даже вам стоит знать этот мизерный шанс.

Сенатор не казался раздраженным его холодным приемом.

— Я приехал сюда не за твоей поддержкой Мэдди. Это незапланированная остановка. Я сегодня пришел сюда, потому что знал твоего отца, Джейкоба Годрайта. И я его очень уважаю. Он был великим Ангелом. — Линден замолчал, словно вспомнив что-то, что причиняло боль. — И поэтому я подумал, что я в долгу перед тобой. Я просто подумал, что нам надо поговорить. Я хочу, чтобы ты знала, почему я делаю то, что делаю.

— Почему? — Мэдди сказала. Она должна была признать, что ей было очень любопытно узнать, как он мог сначала работать с Ангелами, а потом перейти к их запрету.

— PR-кампания Ангелов хороша, я должен признать это. Я выгляжу фанатиком. Подстрекателем. Но я не ненавижу Бессмертных. Я любил некоторых из них. Я любил твоего отца нежно, как брата. Я ненавижу систему. Система так несправедлива и коррумпирована, она должна быть демонтирована.

— Но реформы могут произойти, — сказала Мэдди, хотя ее голос был несколько неуверенным.

Сенатор Линден был тверд. Но его голос был наполнен сожалением.

— У нас нет времени для этого. Я пробовал это раньше. Снова и снова. Но Ангелы не будут вносить свои вклады. Я не вижу никакого другого выхода. Я не хочу идти этим путем. Я — идеалист в глубине души, Мэдди. Но я должен быть прагматиком в своих действиях. Это единственный способ спасти нас: людей и Ангелов. У меня есть обязанности закрыть это. Я желаю, чтобы это было не так.

Мэдди впитала слова Линдена. Она не была уверена, что она чувствовала в них. Но она начинала видеть, как он получил такую поддержку, так быстро. Это был не просто некоторый антиангельских дух, охватывающий страну. Когда он был там, вы могли чувствовать его убеждение. Даже если вы не соглашались с ним, это было почти опьяняющим.

Молодой человек в неподходящем костюме появился за столом. Он сказал шепотом, — Сенатор, мы должны идти. Через два часа у вас обед в Palisades Riviera, и мы должны остановиться в общественном центре в Западном Городе Ангелов по пути.

Сенатор Линден кивнул.

— Просто дай мне еще чуть-чуть времени с мисс Монтгомери. Или Годрайт.

Молодой человек кивнул и исчез за углом.

— Мэдди, ты происходишь из обоих миров, Ангельского и человеческого. Я знаю, что это должно быть трудно, — сказал сенатор. — Я просто хотел, чтобы ты знала, что я понимаю это. Что бы ни случилось, это не личное. И я хотел встретиться с тобой. Я рад,