торчал из истории с документами. И мой брат, который облапошил хорошую девушку, чтобы тайком встречаться с этой…

– Паша? – Гена уставился на меня. – А ты что здесь делаешь?

– Ужинаю! – гаркнул я. – А вот что ты тут забыл в такой компании, хотелось бы узнать.

– Какие-то претензии? – улыбнулась Ника. – Ты сам ясно дал понять, что между нами все кончено. Так к чему теперь ревновать?

– Какая ревность, Ника? Генка – мой брат.

– Да, и мы нравимся друг другу. Не все так слепы как ты, Пашенька.

На какое-то мгновение меня ослепила ярость. Она взялась откуда-то изнутри, из накопившегося стресса и растерянности, из глубинных страхов и сомнений – и выплеснулась наружу.

– Паша, давай поговорим дома, – Генка все еще пытался меня утихомирить.

– О чем поговорим? – холодно спросил я. – О том, что ты подбираешь за мной девушек? Я думал, ты остался из-за Кати. Если бы знал, что ты встречаешься с Никой, уже отправил бы домой к мамочке.

– Что за тон? – нахмурился Генка.

– Какого ты заслуживаешь.

– За собой смотри! Ты тут вообще с посторонней девицей.

Позднее я спрашивал себя, зачем ударил Генку. И понимал, что дело было, в общем-то, не в самом Гене и даже не в его ужине с Никой, а в том, что моя чаша терпения в какой-то момент переполнилась. А в ту минуту я просто дал ему в нос. Брат схватился за пострадавшую часть тела, а затем кинулся на меня, и мы кубарем покатились по полу. Закричала Таня, пытаясь оттащить меня в одну сторону. Откуда-то взялась Катя, попыталась оттащить Гену, а когда поняла, что не получится, вцепилась в меня, колотя, почем зря. Ника быстро куда-то исчезла. По крайней мере, когда приехала полиция, её уже в зале не было.

Зато нас очень быстро увезли в отделение – и меня, и Генку. С братом мы не разговаривали и даже не смотрели в сторону друг друга. У меня осталось к нему слишком много вопросов. Например, когда он успел сойтись с Никой. А если… если это Генка причастен к сливу документов? Проблемы начались с его появлением в офисе. Я в это не верил, конечно, но факты – вещь упрямая, с ними не поспоришь. Закусил губу. Да чтоб оно все провалилось! Еще и Таня думает, что я ужинал с какой-то посторонней дамой. Ничего, с Таней мы объяснимся, а что с Геной делать?

Голова раскалывалась. Чувствовал, как припухла разбитая губа, и во рту был привкус крови. Почувствуй себя подростком, называется. Именно тогда дрался в последний раз. Генка тоже щеголял заплывшим глазом. Красавцы, оба. Мама бы схватилась за голову и весь вечер глотала валерьянку. Я даже улыбнулся, представив, как она отреагирует на новости о драке, но губа заболела сильнее, не до улыбок.

Нас заперли в «обезьяннике» с тремя личностями бомжеватого вида. Гена демонстративно ушел в дальний угол, а я потоптался возле решетки. И вот дернуло же меня! А голова начинала болеть сильнее. Пытался сложить два и два, упорядочить то, что удалось выяснить, но вместо этого прислонился лбом к холодной решетке. Поэтому и приближающегося полицейского заметил первым.

– Симоновы, на выход, – скомандовал он.

Значит, девчонки решили не оставлять нас в полиции, больше некому. Надо будет утром поехать в ресторан, возместить ущерб, чтобы забрали заявление. Разбил ли я что-нибудь, кроме лица Гены? Не помню, хоть убей.

Нам вернули вещи из карманов, телефоны, заставили подписать бумаги, а на выходе ждала Катя.

– Ну, наконец-то! – кинулась к нам. – Гена, больно? В больницу?

Тот отрицательно качнул головой и поморщился. Да, завтра «счастливый» день обеспечен обоим.

– Идиоты! – взорвалась Катя, как только мы очутились снаружи отделения полиции. – Два великовозрастных дуралея. Паша, ты чего кулаками махал? Совсем с ума сошел?

– Сам виноват, – покосился на Гену.

– Да конечно! – тот тоже вспыхнул, как спичка. – В чем я виноват? Что тебе, дебилу, помочь пытаюсь? Нужна мне твоя Ника!

– Она не моя.

– Так чего ты завелся? Сам с посторонней бабой пришел.

– Это был деловой разговор.

– Да что ты говоришь! Как-то твои деловые партнеры очень похожи на шлюх.

– Да пошел ты!

Правда, развернулся и пошел я сам. Обратно к ресторану, забирать свое авто. О том, чтобы сейчас поговорить с Таней, не было и речи. Если она увидит меня с такой физиономией, то с ума сойдет от беспокойства. Лучше приеду домой и позвоню ей, объясню, что Маша для меня никто. И все-таки, откуда в ресторане взялись Таня и Катя? Неужели они следили за мной? Или… за Геной? Раз Катя приехала за ним, значит, то, что он встречался с Никой, для неё не новость.

Я упал в салон авто и прижался лбом к рулю. Куда все катится? В какой момент все пошло не так? Если бы я только знал! Как теперь все исправить? Что мне делать? Ком только нарастал. Становился все больше, больше и грозил накрыть меня с головой. А если на работе узнают об этом приводе в полицию? И ведь узнают же. Стыдоба…

Завел «бэху» и поехал к себе. Надо отдохнуть, привести в порядок мысли, потому что сейчас они, как тараканы, разбегались в разные стороны, а я чувствовал себя так скверно, что хотелось взвыть. Припарковал авто, поднялся в квартиру. Генка точно будет ночевать у Кати, так что никто мне не помешает.

Дома пахло Генкиным одеколоном. Только он брызгался настолько едкой дрянью. Показалось, что мой собственный запах отсюда исчез. Может, так и было? Сколько я тут не появлялся? С тех пор, как встречаюсь с Таней, заезжал ненадолго. А сейчас чувствовал себя почти что чужим. Прошел в ванную, взглянул в зеркало. М-да… Пошел на кухню за льдом, приложил к распухшей губе. Еще и на лбу наливалась синевой ссадина. Достал из кармана телефон и набрал Таню. Понеслись гудки. Опять не отвечает? Что за детский сад?

– Да, Паш, – вдруг раздался ответ.

– Привет, – ответил, ощутив, как очередная сверхновая взрывается в голове. – Ты дома?

– Да. Где еще мне быть?

– Ну, не знаю…

– А ты?

– И я дома. Катя внесла залог. Тань, ты извини за эту сцену…

– Паш, при чем тут я?

Что-то такое было в её голосе… Что-то, что меня насторожило.

– Не хочешь со мной разговаривать? – уточнил прохладно.

– Если бы не хотела, не разговаривала бы. Как ты себя чувствуешь?

– Хорошо, – бодро солгал я.

– В больнице был?

– Зачем?

Таня замолчала. Да, разговор не складывался и явно шел не туда. Наверное, стоило все-таки позвонить ей утром, когда улягутся страсти.