Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Скорее через две минуты, – уточнил Джон. – Она пролаяла три-четыре раза.
– Я пишу: последний лай был в час две минуты. Ссора заняла пять-шесть минут, с четырех-пяти минут второго до часа десяти.
– Это недалеко от истины.
– Лай донесся, конечно, с противоположной стороны лужайки?
– Да.
– С чем бы вы сравнили последний лай?
– У меня возникло впечатление, будто псине худо, хотя это может быть преувеличением. Я ведь знаю, что произошло.
– Вспомните, в последний раз лай раздался так же близко, как в предпоследний?
– Нет, дальше.
– Словно бы собака лаяла на бегу?
– Да.
– Можете вспомнить еще что-нибудь между часом и половиной второго ночи? Важна любая мелочь.
– Я вроде слышал то ли вздох, то ли вскрик, – неуверенно промолвил Джон.
– Когда?
– Перед самой ссорой.
– Мог это быть Томас, не ожидавший шагов Чейтера на лестнице?
– Наверное.
– Вы ведь знаете, что это был не он! – с улыбкой заметил Кендалл. – Откуда?
– По такому короткому звуку не всегда можно распознать пол человека, – заметил Джон.
– Да, – согласился Кендалл. – Но на сей раз вы сумели. А сейчас готовы солгать, спасая честь дамы. Из разговора Чейтера и Томаса нам известно, что Томас неровно дышит к Бесси.
– Об этом я не подумал…
– Известно также, что у Чейтера было какое-то оружие против Томаса. Может, он угрожал разоблачить любовников? Ничего, вот побеседую с Томасом – и все выясню. А теперь вспомните, что вас разбудило во второй раз?
Джон добросовестно напряг память. У него уже голова шла кругом. Он был уверен, что за дверью ахнула не Бесси, но у него не было желания признаваться в своих подозрениях…
– Вы вводите меня в замешательство, – пожаловался Джон. – Оба раза меня будил собачий лай.
– В этот раз дело было до часа ночи или после?
– До часа ночи.
– Насколько раньше?
– На полчаса.
– Вам указал на это бой часов?
– Да. Я подумал: сейчас либо час ночи, либо половина. Но мои часы устранили сомнение.
– В это время что-то произошло?
– Ничего важного. Я просто слышал, как лорд Эйвлинг поднимался по лестнице.
– Он разговаривал сам с собой?
– Нет! – удивился Джон. – А что?
– Его обувь как-то по-особенному скрипит?
– Теперь понял. – Джон сделал над собой усилие, чтобы не залиться краской. – Откуда мне было знать, что это лорд Эйвлинг? Я не говорил, что он был один!
– Но из соображений рыцарства готовы утверждать это. Простите мою назойливость, но прав ли я, что прошлой ночью в половине первого лорд Эйвлинг поднимался наверх не в обществе леди Эйвлинг?
– Это, конечно, ужасно звучит, и, согласен, вы назойливы… Я слышал, как он пожелал спокойной ночи мисс Уайлдинг, перед этим читавшей ему пьесу. Она, знаете ли, актриса.
– Я даже видел ее на сцене.
– Леди Эйвлинг знала, что мисс Уайлдинг читает ему пьесу.
– Если так, то Чейтер должен был испытать досаду, – сухо заметил Кендалл. – Хотя муху из слона делаете вы, а не я. Были еще какие-нибудь события?
– Нет.
Кендалл стал смотреть на противоположную стену.
– Уверен, что вы не утаиваете от меня ничего важного, – произнес он. – Если, в отличие от остальных в этом доме, вы не преследуете собственные цели, то это ни к чему. Я не заинтересован в скандале и действую строго в рамках своих служебных обязанностей. Я даже напомнил об этом нашему другу Балтину. Теперь задаю вам вопрос: лично вы считаете, что лорд Эйвлинг и мисс Уайлдинг состоят в связи?
– Какая разница, что считаю лично я? – воскликнул Джон.
– В данном случае разница есть.
– Мне она незаметна.
– Я кое-что вам скажу, мистер Фосс. Вы знаете, что за человек был Чейтер?
– Он мне не приглянулся.
– Вам известно, что он был профессиональным шантажистом?
– Я не удивлен.
– Если у лорда Эйвлинга и мисс Уайлдинг связь и он об этом пронюхал, то у них обоих появлялся мотив убрать его.
– Это уже слишком! Вы же не намекаете…
– Никаких намеков, просто пример элементарной логики.
– Ладно. Хотите услышать мое мнение – извольте. Не знаю, питает ли лорд Эйвлинг интерес к мисс Уайлдинг, но я убежден, что у нее нет с ним романа. Годится?
– Да, если мне не придется поднять данный вопрос опять, – ответил Кендалл. – При необходимости я так и поступлю. Слышали ли вы чье-нибудь еще присутствие в холле между половиной первого и часом ночи?
– Никого там не было. Я быстро уснул.
– И сразу проснулись.
– Да, об этом я уже вам рассказал.
– И бодрствовали до часа тридцати пяти. Что происходило потом?
– Ничего, я спал.
– Взяли и уснули?
– Почти сразу.
– И больше не просыпались?
– Собачьего лая я не слышал.
– Это не ответ.
– Нет, больше я не просыпался. – Джон подумал: «Вот я и докатился до лжесвидетельства! Если меня за это засудят, я хотя бы буду знать, что пострадал не напрасно».
Кендалл немного помолчал и поднялся.
– Ладно, – сказал он. – Теперь очередь нашего друга Томаса.
Услышав, что его требует инспектор, Томас сделал глупость: побежал. Весь этот тяжелый день он с каждым часом все сильнее нервничал. Ронял тарелки, шарахался от теней, мучился от сердцебиения. Даже попытки Бесси успокоить его ни к чему не приводили, и вот теперь Томас усугубил свое сомнительное положение бегством. Впрочем, инспектор бегал быстрее и настиг его у конюшен. Несколько секунд Томас безвольно висел у него на руках. Потом слова Кендалла заставили его встрепенуться.
– Немедленно выкладывайте, где вы взяли яд! – крикнул инспектор.
– Яд?
– Первый раз слышите это слово?
– Я к нему не прикасался, клянусь! Собирался, но не взял…
Внутренне Кендалл возликовал, но его бесстрастное лицо не выдало эмоций. Наконец-то результат! Паника помогла родиться истине.
– Рассказывайте! – приказал он. – Только помните, что мне уже известно почти все. Вы не знали, что в час ночи в вестибюле кто-то бодрствует и слышит ваши препирательства с мистером Чейтером?