– Любезный месье Лепорелло, я с удовольствием поношу какое-нибудь другое ваше изделие, – с поклоном ответил барон.

Итальянец наконец выбрался из-за верстака, но не сделал и пары шагов навстречу гостям, как вдруг покраснел, затем позеленел, скривил лицо, вытаращил глаза – и чихнул так, что белочка подавилась орешком.

– Простите меня, друзья мои! – простонал Лепорелло и вновь оглушительно чихнул. – Я не понимаю, что со мной…

– Вот, возьмите платок, – брезгливо морщась, сказал барон и протянул флорентийцу столь необходимую ему сейчас вещь.

– Не приближайтесь! – завопил Джакомо. – Аххх-чхи! Высокочтимый синьор, вы что, изволили гладить кошку?!

– Я?! Вы в своем уме, Лепорелло? Неужели вы никогда не видели, как кошки реагируют на вампиров? Да они скорее добровольно утопятся в Сене или залезут в пасть к волкодаву, чем дадут мне погладить себя.

– Тогда я не понимаю… Аххх-чхи!

– Этьен, а ведь ты был сегодня вечером у Ришелье, – задумчиво проговорила девушка.

– И что с того? – пожал плечами барон.

– Ты садился в кресло в кабинете?

– Да, мы разговаривали сидя.

– А не то ли это кресло, в котором любит спать маленькая проказница La Gazette? Постой-ка. – Беатрис подошла вплотную к де Бреку и приподняла полу его плаща. – Так и есть!

– Что? – недоуменно спросил барон, не понимая, о чем говорит вампирша.

– Кошачья шерсть.

Джакомо замахал руками, будто пытался выгнать из комнаты целый пчелиный рой.

– Простите, друзья мои, но я вынужден просить вас незамедлительно покинуть мой гостеприимный дом! Иначе я умру самой жестокой смертью из всех уготованных мне Тьмой! Аххх-чхи!

– Любезный Лепорелло, напоминаю, что вы – маг! Сделайте же что-нибудь!

– Убирайтесь, пожалуйста!!! – выпучив глаза, завопил итальянец. – Дорогой синьор де Бреку, мы встретимся потом, когда вы смените одежду, а сейчас – выметайтесь ко всем чертям, умоляю вас, драгоценный мой друг!

Пожав плечами, растерянный барон пошел вниз по лестнице; умирающая от хохота Беатрис – следом за ним.

– Но ведь он сам нас позвал! – оказавшись на улице, обиженно пожаловался де Бреку.

– Этьен, – отсмеявшись, проговорила вампирша, – неужели ты никогда не сталкивался с людьми, которые начинают чихать и задыхаться при виде кошек или собак и покрываются пятнами, стоит им понюхать лилию?

– Да-да… Кажется, что-то такое припоминаю… Как будто в прошлой моей жизни я встречался с подобным, но уже успел позабыть. Так что же, наш итальянский изобретатель болен непереносимостью кошек? Существует такая болезнь? Или это проклятие, порча, сглаз?

– Никто этого не знает, – ответила девушка. – Если это и магия, то какая-то слишком хитрая, чтобы ее учуять.

Барон рассеянно предложил ей руку и повел обратно, в сторону Ситэ, а сам долгое время молчал, и Беатрис не решилась помешать ему – раз де Бреку молчит, значит, ему есть о чем подумать.

– Мне кажется, я нашел способ исполнить поручение Ришелье, – обронил вампир, когда они уже сходили с моста. – И это будет не вино и не обольщение с твоей помощью. Хотя Бэкингем, я уверен, с удовольствием бы дал тебе соблазнить себя.

– Что же это будет?

– Увидишь, Беатрис, увидишь.

* * *

В девять вечера кардиналу доложили о прибытии Бэкингема; он отложил перо и поднялся со стула, но не спешил выйти из-за стола. И только когда гость дошел до середины кабинета, Ришелье счел паузу достаточно выдержанной: ему удалось показать, кто сегодня будет хозяином положения, и если его визави не глуп (а кардинал рассчитывал, что так и есть), он уже понял это. Тогда Ришелье обошел стол и сделал несколько шагов навстречу, принимая самый дружелюбный вид.

– Кажется, я еще не имел удовольствия принимать вас у себя дома, милорд? Непростительная оплошность с моей стороны! Но отныне этот скромный особняк открыт для вас днем и ночью.

Бэкингем с достоинством поклонился, отмечая про себя «скромность» как минимум этого кабинета. Кардинал не любил демонстрировать свое состояние за счет обилия впечатляющих побрякушек, поэтому здесь не было ничего лишнего, каждая вещь в этом помещении была уместна и целесообразна, но каждую можно было назвать произведением искусства.

– Для меня большая честь быть вашим гостем, герцог, хотя, признаюсь, ваше приглашение стало для меня неожиданностью. Мне казалось, мы обсудили все вопросы нынче днем и уже все решили.

– Мне бы не хотелось вас разочаровывать, милорд, – с вежливой улыбкой проговорил Ришелье, возвращаясь за стол и кладя ладонь на стопку листов, – но в этом договоре, составленном при участии господина Холланда и господина Карлайла, имеются пункты, которые, по нашему общему согласию, не стоит обсуждать при большом количестве свидетелей.

Бэкингем, едва заметно сморщившийся при упоминании имен посланников, кивнул:

– Мне известно о существовании этого договора. Покойный король Якоб Первый обсуждал со мною пункты, о которых вы ведете речь.

– Я бы хотел поговорить с вами о выполнении некоторых обязательств английской стороной. Прошу вас, присаживайтесь.

Ришелье широким жестом указал на кресло возле стола и позвонил в колокольчик. Вошел Шерпантье, которому тут же было поручено записывать все, что произнесут переговорщики. Бэкингему вручили копию договора, чтобы он мог следить по тексту, на что хочет обратить его внимание первый министр Людовика XIII.

– Итак, милорд, по взаимной договоренности, английская корона должна прекратить явное преследование католиков.

– Этот пункт уже выполняется, – презрительно оттопырив губу, ответил первый министр Англии. – Мы можем предоставить вам список лиц, выпущенных на свободу после того, как был подписан сей договор.

– Вы крайне любезны, милорд, но такой список у меня уже имеется. Мы чрезвычайно рады тому, что означенное условие выполняется, однако следующим пунктом идет возврат имущества тем, кто пострадал за веру. Их выпустили на свободу, но куда им идти, если их дома – уже не их собственность?

– Герцог, вы ведь понимаете, что со стороны Карла было бы крайне неосмотрительно так недвусмысленно выступить на стороне католиков, – раздраженно проговорил Бэкингем. – Особенно сейчас. Парламент этого никогда не одобрит, а идти против парламента, когда ты еще не коронован… Мы выполним свои обязательства, вот только делать это будем осторожно и постепенно, а не в тот момент, когда вы соизволите нам указать. К тому же была и другая договоренность! Имущество вернется владельцам, если французские войска очистят от испанцев одну известную вам местность в Голландии, которая по праву принадлежит одному близкому другу английской короны.