Клейтон заглянул в дверь. В комнате Оливии не было дальней стены.

Послышались крики слуг.

– Мисс Свифт! – Блин перекричал всех. Топот его сапог был самым тяжелым.

– Если этот человек – такой же большой, каким кажется по голосу, он провалится на нижний этаж, – пробурчал Йен.

– Блин! – закричала Оливия. – Со мной все в порядке!

Но великан ее не услышал. Он протопал мимо комнаты Клейтона и теперь приближался к двери Оливии. Она снова закричала:

– Блин, не ходи в мою комнату! Ох, похоже, он не слышит… Надо его остановить.

Клейтон взглянул на друга.

– Меня этот пол выдержит?

Йен на секунду задумался.

– Да, вероятнее всего.

Клейтон бросился в соседнюю комнату. Оконное стекло там вылетело, стулья превратились в щепки, а книги и бумаги – в мелкие хлопья, усыпавшие пол. Тут дверь распахнулась, и Клейтон всем своим весом бросился на вбежавшего мужчину. Ощущение было такое, словно он налетел на стену. Но великан все же остановился, что-то проворчал и отступил. А Клейтон весьма неудачно упал на одно колено.

Блин молча таращился на него, открывая и закрывая рот. Наконец ему удалось заговорить:

– Мисс Свифт… Где она?

Клейтон с трудом встал.

– Блин, не ходи сюда! – Появившаяся рядом с ним Оливия схватила его за рукав. Потом ее глаза в ужасе расширились – она заметила Клейтона. – Ты… ты прошел через мою комнату? – Все краски жизни, чудом сохранившиеся на ее лице, тотчас исчезли. – Ты же мог… – Она прикусила губу и потянулась к нему.

Клейтон же понял, что даже если бы пол в ее комнате являл собой одну сплошную зияющую дыру, то он бы все равно пошел туда.

– Мисс Свифт… – Блин очень осторожно погладил Оливию по щеке. – А что…

Тут наконец появились остальные слуги – лакеи и горничные с наполненными водой ведрами. Но некоторые из них пришли, чтобы просто поглазеть.

– Оливия! – Катя растолкала слуг, подбежала к Оливии и обняла ее.

Клейтон же окинул взглядом уничтоженную взрывом комнату. Керамическая печь исчезла, от нее остались разве что мелкие осколки. Вообще все осколки легли кругами вокруг того места, где раньше была печь. Йен оказался прав. Заряд был заложен именно туда.

Клейтон оглянулся на Оливию, но его взгляд перехватила Катя.

– Это все ты… – прошипела она.

Княгиня была права. Все, что перенесла Оливия, произошло по его, Клейтона, вине. Ее похитили. Связали. Ранили.

А теперь – эта комната. И следовало сосредоточиться на взрыве.

Клейтон наклонился и поднял маленькую металлическую деталь, валявшуюся рядом с его ногой. От часов, наверное? Тогда почему она здесь, у двери?

– Он защищал меня, – сказала Оливия княгине. – Я была в его комнате.

Катя вздохнула.

– По крайней мере ты жива. И слава Богу. Но кто же мог…

– Построить такую непрочную печь? – перебил Клейтон. – Ты об этом хотела спросить? – Он положил в карман крошечный медный винтик.

– Вероятно, мышь во всем виновата, – пробормотала Катя. Она отпустила Оливию, дав возможность молодой горничной приблизиться к ней.

Девушка тотчас принялась счищать пыль с платья Оливии, одновременно приговаривая, что перегретая печь – это очень опасно, так как прошлой зимой при взрыве печи погибла ее тетя. И вообще, печи каждую зиму убивают сотни человек…

Клейтон обжег руку о дверной косяк. Очень горячо. Он осторожно достал кусочек металла, воткнувшийся в дерево. Плоский свинцовый диск. Бомбу сделали так, чтобы в ней было как можно больше поражающих элементов. Будь Оливия в комнате, ее бы разнесло в клочья.

Клейтон прислонился к стене, чтобы стоять прямо. Гудение слуг эхом отдавалось в ушах. Горло было забито пылью.

О Боже, он ведь мог ее потерять…

Наконец Оливии удалось пробиться к нему.

– Как ты? – тихо спросила она.

Вокруг нее суетились слуги, жаждавшие исполнить любое ее желание. А она беспокоилась за него. Кончиками пальцев Оливия принялась стряхивать пыль с его перчаток.

Господи, как же он скучал по ней все эти годы! Почему бы не признаться себе в этом? И ведь ясно же, что другого шанса у него не будет…

– Ты не любишь меня. Ты не хочешь, чтобы я была здесь. – Его мать рыдала; ее темные волосы прилипли к щекам.

– Она твоя мать, мальчик, – тихо сказал отец.

Клейтон почувствовал, как защипало от слез глаза. И отвернулся от матери, чтобы не видеть, как она плачет.

Он обнял Оливию. Только тепло ее рук могло избавить его от воспоминаний. От воспоминаний о том, как спустя две недели после этого его мать снова уехала.

– Со мной все в порядке, – ответил он. – Я просто оцениваю ущерб…

– На самом деле комната выглядит лучше, чем я ожидала. – Но Оливия все равно отступила от двери. С покрытым пылью лицом она походила на испуганного мраморного ангела.

Она была права. Комната осталась… более или менее целой. Но почему злодеи не использовали бомбу побольше?

Клейтон отошел от стены и сосредоточился на взволнованных голосах вокруг. Скоро он уже мог различить каждый.

– Кто-то не хотел, чтобы дом рухнул ему на голову, – заявил один из лакеев.

– Моя горничная, – пробормотала Оливия. Ее горничная принесла коробку с платьем и поставила ее у печи как раз после суматохи с «мышью». Теперь, когда паника отступила, Оливия вспомнила это совершенно отчетливо. Тогда она не обратила на это внимания – думала только о том, что в ее скудный гардероб добавляется очередная вещь с чужого плеча.

Поза Клейтона не изменилась.

– Что ты сказала?

– Бомбу принесла моя горничная.

Ирина стояла рядом со всеми слугами. Она отряхнула от пыли юбки Оливии, но не ушла.

– Надо отделить ее от остальных, – сказал Клейтон шепотом. – Не знаю, кто еще из домашней челяди связан с правдинцами. Нельзя рисковать. Ведь кто-нибудь может прийти ей на помощь.

– На помощь?… А что ты задумал?

– Хочу допросить ее, конечно. – Это прозвучало вполне естественно, но его глаза стали жесткими. – Прислонись ко мне.

– Зачем…

Клейтон обхватил ее за плечи и прижал к себе. На какой-то момент все мысли Оливии улетучились, уступив место восхитительному ощущению – она всем телом прижимается к широкой мужской груди.

– Э… как тебя?… – Клейтон обратился к Ирине. – Твоей хозяйке стало плохо. Ее нужно уложить в постель. Лучше в этой же части дома.