Порой Сиджей садилась на табуретку, которая была здесь единственным предметом мебели, кроме кровати, и кидала маленький мячик в разные углы кухни. Мячик подпрыгивал, а я гонялся за ним, шкрябая когтями по скользкому полу.

— Макс, прости, что мы поселились в такой маленькой квартире, — сказала она. Мне нравилась эта игра, и теперь, когда я привык к нашему новому дому, он стал нравиться мне даже больше, чем старый, потому что здесь я был ближе к Сиджей.

Мы играли с мячиком, как вдруг он залетел на кровать, и я прыгнул за ним! Я был немного удивлен, так как раньше мне это не удавалось. Сникерс тоже опешила и вскочила на ноги, распушив хвост и вытаращив глаза.

— Макс! — рассмеялась от восторга Сиджей.

Потом Сиджей надела вкусно пахнущие туфли и долго-долго играла со своими волосами. Я понял — скоро придет Грегг. Естественно, когда раздался стук в дверь, я с лаем подбежал к ней, а Сникерс поспешила скрыться. Я чуял Грегга по другую сторону двери и продолжал лаять. Сиджей взяла меня на руки.

— Макс, веди себя хорошо.

Грегг вошел и коснулся своим лицом лица Сиджей, а она в это время старалась держать меня от него подальше. Я зарычал.

— Как всегда — само дружелюбие, — сказал он.

— Макс, будь ласковым. Ласковым, Макс.

Я понял, что «ласковый» означает «не кусай», но продолжал сверлить Грегга холодным взглядом, давая ему понять, что не стоит делать глупостей.

— Симпатичная квартирка, — сказал Грегг, осматриваясь. Сиджей опустила меня, и я подошел обнюхать его штаны, которые пахли мокрыми листьями.

— Да, я готова стать твоим гидом в туре по моей квартире. Не отходи от меня далеко, чтобы не потеряться, — смеясь, сказала Сиджей. — Это кухня-спальня-гостиная.

— У меня сюрприз.

— Да? Какой?

— Мы уезжаем. За город. На три дня.

— Серьезно! — Сиджей захлопала в ладоши, и я с любопытством посмотрел на нее. — Когда?

— Сейчас.

— Что?

— Прямо сейчас. У меня нет никаких планов на следующие два дня.

— А как насчет…

Грегг махнул рукой.

— Улетела по каким-то делам с недвижимостью.

Сиджей неподвижно стояла и смотрела на него.

— Я не об этом. Я имею в виду, что не могу уехать с тобой прямо сейчас, Грегг.

— Почему?

— У меня клиенты. Мне надо найти себе замену. Я не могу все так бросить.

— Твои клиенты — собаки, — ответил Грегг. Я почувствовал злобу в его голосе и наградил его грозным взглядом.

— Они рассчитывают на меня. Если я собираюсь уехать, мне надо найти себе замену.

— Господи! — Грегг осмотрелся. — Здесь даже нет места присесть поговорить.

— Мы можем сесть на кровать, — ответила Сиджей.

— Да, хорошая идея, — согласился Грегг.

Грегг и Сиджей сели на кровать и стали обниматься. Сникерс спрыгнула вниз, а я запрыгнул к ним и начал лизать Сиджей в лицо.

— Макс! — отплевываясь и смеясь, пробормотала она.

— Фу… — сказал Грегг. Ему смешно не было.

— Иди сюда, Макс. — Сиджей взяла меня и понесла в туалет, а Сникерс пошла за нами. — Сиди здесь.

Она закрыла дверь, и мы со Сникерс недовольно посмотрели друг на друга.

Сиди здесь?

Сникерс подошла и понюхала меня в поисках утешения, а потом вернулась к двери, села и стала ждать, будто надеясь, что я помогу ей открыть дверь. Несколько раз я, скуля, поскреб дверь туалета, а потом сдался и свернулся калачиком на полу.

Спустя какое-то время Сиджей открыла дверь. Я начал носиться по кухне от счастья, что меня выпустили. Было так весело! Сиджей ходила босая, но потом снова надела вкусно пахнущие туфли, прыгая на одной ноге. Я встал лапами на ее ноги, и она улыбнулась мне:

— Привет, Макс. Хороший пес.

Я завилял хвостом, услышав, что я хороший пес.

— Ну ладно, — сказал Грегг. — Не можешь так не можешь. Понятно.

— Извини, просто мне нужно знать заранее. Хотя бы за день или за два. Есть один парень, с которым я познакомилась в парке, он тоже выгульщик собак, наверное, он смог бы меня подменить, но я не знаю, как с ним связаться.

— О таких вещах не предупреждают заранее.

— Да… Но ведь скоро это уже не будет иметь значения, правда? В смысле, ты говорил, всего лишь пару месяцев.

Грегг осмотрелся.

— Да, это местечко маловато даже для Нью-Йорка.

— Грегг, ты говорил, что всего лишь пару месяцев. Правда? Правда?

Грегг провел рукой по голове.

— Буду с тобой честным, Сиджей. Мне это не подходит.

— То есть?

— Ну… Я больше не чувствую себя комфортно в этих отношениях.

— Ах, ну да. Я же для тебя всего лишь комфорт, — разозлилась Сиджей.

— Знаешь что? Все из-за оскорбительного тона, которым ты со мной разговариваешь, — сказал Грегг.

— Оскорбительного тона? Ты серьезно?

— Ты знаешь, о чем я.

— Вообще-то нет, не знаю. Что ты имеешь в виду?

— Видишь ли, ты перестала меня понимать, и у тебя появились какие-то завышенные требования. Я запланировал для нас прекрасную поездку, а ты вдруг отказываешься. И ты все время знала, с чем мне приходится сталкиваться дома. Я тут думал…

— О боже, Грегг, неужели ты не мог сказать об этом раньше? Или тебе было бы «не комфортно»?

— Ты сама начала. Я с радостью предвкушал нашу поездку, а ты начала принуждать…

— Принуждать. Ничего себе.

— Думаю, нам лучше разойтись на какое-то время, проверить свои чувства.

— У меня чувство такое, что ты самая большая ошибка в моей жизни.

— Ну, все. Я не намерен больше выслушивать твои оскорбления.

— Убирайся отсюда, Грегг!

— Знаешь что? Сама виновата! — прокричал он.

Я понял, что Грегг делал Сиджей больно и злил ее, и прыгнул на него, ощерив зубы и нацелившись на лодыжки. Он поскакал от меня прочь, и Сиджей схватила меня на руки.

— Еще раз эта псина на меня прыгнет — я его так пну, что он улетит к чертовой бабушке!

Он тоже злился. Я вырывался из рук Сиджей, чтобы спуститься на пол и укусить его, но она крепко меня держала.

— Уходи. Сейчас же. И не возвращайся, — отрезала Сиджей.

— Даже не надейся, — фыркнул Грегг.

Когда он ушел, Сиджей села за стол и расплакалась. Я заскулил, и она подняла меня.

— Я такая дура, такая дура, — повторяла она снова и снова. Я не понимал, что она говорит, но от нее исходило такое чувство, будто она плохая собака. Она сняла туфли, а через какое-то время встала и достала из морозильника мороженое.