В этот миг из леса появился высокий мужчина с длинными седыми волосами.

С любопытством оглядев утопленников, он громко произнес:

– Дети ясеня! Что вы тут делаете?

Равнодушные ко всему утопленники вдруг заволновались, оборачиваясь к говорившему, будто его слова пробудили их от сна.

– Ты еще кто такой, старый пень? – воскликнул Нежата.

Кумма спустился к протоке, выбирая мелкое место, перешел вброд и вскоре уже стоял рядом с Нежатой, продолжая рассматривать нурманов.

– Если вы мертвы, так вам положено спать на морском дне, пока Мать Бурь не призовет вас, – укоризненно произнес он. – А если нет – вам тут и вовсе не место. Уходите восвояси!

Арнгрим, уже двинувшийся было к лопарскому берегу, провел рукой по лицу, каким-то очень живым движением, и застыл на месте. Вслед за ним остановилось и все мертвое воинство.

– Не слушайте колдуна! – крикнул Нежата, сообразив, что происходит.

Он высоко поднял тускло блеснувшую перламутром чешуйку Великого Хауги.

– Вот залог вашей…

Кумма шагнул к Нежате, и прежде чем тот понял, что затеял старый колдун, спокойно отобрал у него чешуйку.

– Ступайте, дети ясеня! – произнес он, ломая ее пополам. – Его власти над вами больше нет!

Как только обломки чешуи упали в реку, Нежата болезненно ощутил, что и внутри него что-то будто оторвалось. Обычно он не задумывался о той колдовской связи, что понемногу нарастала между ним и мертвыми нурманами. Но когда она в единый миг исчезла, это было все равно что руки лишиться. Только что у него было послушное войско – а теперь нежить уходит в воду, даже не глядя на бывшего вождя…

– Ах ты сволота! – взвыл Нежата, выхватывая меч и нападая на Кумму.

Клинок обрушился на плечо седого колдуна и с лязгом отскочил, едва не вылетев из руки. «Броня у него под паркой, что ли», – мельком подумал Нежата, нанося второй удар. Кого другого он, пожалуй, разрубил пополам, но Кумма даже не покачнулся. Что-то шло не так! Странный человек должен был уже плавать в собственной крови, а вместо этого стоял и ухмылялся.

Третий удар не удался – Кумма перехватил руку новгородца. Нежата вскрикнул и выпустил меч. Ему почудилось, что его руку сейчас просто раздавят. Кумма перехватил парня за горло и сжал – совсем легонько, но у Нежаты враз закатились глаза. Новгородские воины, будто очнувшись, разом кинулись вожаку на помощь.

– Стойте, – приказал Кумма. – Поспешишь – людей насмешишь!

Он повел свободной рукой. От реки пахнуло жаром. Воины шарахнулись назад – всем почудилось, что вода в реке закипела ключом… Кумма стоял себе, будто вовсе не замечая бурления и горячего пара. Поглядев на ошеломленных новгородцев, он оглушительно расхохотался. Жуткий, нечеловеческий смех полетел над рекой, эхом отражаясь от скал. Саами, выбравшиеся к тому времени из леса на берег, единым движением упали на колени.

Все, кроме нойды. Тот, наоборот, вошел в «кипящую» воду, не обращая внимания на морок.

– Отпусти Нежату! – выкрикнул он. – Ты обещал исполнить, что я пожелаю!

– Так и знал, что скажешь именно это, – разочарованно ответил Кумма. – Я надеялся, что-нибудь новое придумаешь… Он же тебя убить хотел.

– Я и сам так раньше делал, – мрачно ответил нойда. – Когда нечисть из моря появилась там, где жило мое племя, я тоже считал, что проще всего будет убить. Нет врага – нет хлопот! Но смерть повлекла вереницу смертей…

Кумма с сомнением поглядел на висевшего мешком Нежату.

– Думаешь, он когда-нибудь станет тебе другом?

– Не знаю. Это вы камни, не меняетесь веками. А люди меняются. Иногда они могут полностью переродиться. Был камень, стало дерево. Был комок грязи, стал солнечный луч.

Кумма призадумался.

– Ну, ты не совсем прав. Не только люди меняются, – заметил он. – Сдается мне, та, кого ты ищешь, в начале своего пути тоже была совсем другой…

– Ты обещал не лезть в мое прошлое.

– Ничего я не обещал, – фыркнул Кумма. – Не хочешь говорить, не надо. Я и так знаю, зачем ты здесь. Как ты называешь ее – Бабушка?

– Акка, – сказал нойда. – Черная Акка. Так у нас называют одно из чудищ Змеева моря, в теле которой она явилась людям. Еще ее звали Неспящей…

Кумма склонил голову набок, будто прислушиваясь к чему-то далекому.

– Это все не имена, – сказал он. – Прежде в своих странствиях я такое существо не встречал. Но сейчас оно существует в человеческом теле. Очень старом теле… Похоже, эта Неспящая к нему крепко привязана… что, впрочем, не мешает ей менять обличья, как ей вздумается. Прошлым летом я выгнал ее отсюда – не люблю упырей…

Нойда слушал, почти не дыша.

– Можешь сказать, кто она такая? Женщина? Шева? Богиня?

– Гм, не задумывался, – Кумма свободной рукой почесал в затылке. – Она тут чужая всему…

– Она была человеком?

– Похоже на то. И сейчас отчасти человек. В людях она хорошо разбирается, намного лучше меня – и они ей зачем-то очень нужны. Вот Ауна ненадолго пригодилась. Да и этот твой Нежата, – Кумма поглядел на придушенного новгородца. – И те утопленники… Все они для нее лишь орудия. Она ищет что-то другое… Или кого-то. Поймешь, кого ищет и зачем – вот тогда и одолеешь ее.

Сердце нойды гулко колотилось в груди. Кумма сказал ему сейчас нечто очень важное. И в то же время не сказал ничего.

– Где она сейчас?

– А кто ж ее знает? Нево она покинула, – поглядев вдаль, ответил Кумма. – Ищи реки, что текут на полдень. Ей от воды далеко уходить нельзя.

– Реки, текущие на юг?! – всплеснул руками нойда. – Да их там сотни! Этак я всю жизнь искать буду…

Кумма вздохнул и направился к лопарскому берегу. Там он разжал каменную руку, уронив Нежату на землю, и принялся оглядывать прибрежную гальку.

– Какой ты чародей, если не можешь сыскать своего врага? – укоризненно произнес он, обращаясь нойде. – Ладно, помогу тебе…

Он наклонился и подобрал три окатыша. Поднес их к губам, что-то прошептал.

– На, возьми. Эти малые сейды научат остальных указывать путь.

Нойда с поклоном принял дар и склонился над бесчувственным Нежатой. Река понемногу успокаивалась, морок развеивался. Краем глаза нойда видел, как новгородцы осторожно пробуют воду, собираясь перейти на лопарский берег.

– Ты такой любопытный, – не оглядываясь, произнес нойда, – а сам даже не спросил, зачем я ищу Неспящую.

– Я же вижу, что тебе больно о ней вспоминать, – возразил сейд. – А тебе причинять боль я не хочу.

«Если бы люди так же хорошо чувствовали и понимали друг друга, как этот камень!» – промелькнула мысль у нойды.

– Эй, я не говорил, что ничего не чувствую, – снова подглядел его мысли сейд. – Я просто вас не всегда понимаю. Но ты мне сегодня многое объяснил.