– Ох, плохо мне, учитель! Все болит… шея, голова… А нога!

– Ничего, пройдет…

– Собрали меня, учитель? Не погонишь?

– А ты не помнишь?

– Ничего не помню…

– Ну я тебе потом расскажу.

Старый шаман помог измученному ученику подняться на ноги.

– Пошли домой. Я тебе кашу на рыбьем отваре сварил…

И повел шатающегося подростка вниз под гору – спокойный, важный, а внутри готовый петь от радости. «Хвала вам, бог и духи! Нынче родился новый нойда, новый добрый помощник!»

Старик и мальчик плелись вниз. А на вершине молча стоял невидимый великан в серой парке, с луком в руках, и провожал их взглядом…

* * *

– Ух, мурашки по коже! – Кумма в восторге хлопал себя по бедрам. – Это лучший рассказ, какой я услышал с тех пор, как сюда пришли люди, владеющие речью! Но зачем вы такое над собой творите?

– Дозволь, я потом отвечу, – устало ответил нойда.

– Дозволяю. Я хочу отблагодарить тебя за рассказ. Скажи, как?

– Выполни одну мою просьбу.

– Какую? – Кумма вперил в рассказчика взгляд. – Хотя я знаю: не трогать Нежату?

Нойда помотал головой.

– Нет. Я скажу тебе потом. Завтра.

Дух сейда озадаченно взглянул на него.

– Опять не понимаю… А впрочем, так даже забавнее! Ступай в мою вежу, тебе надо выспаться. Рассказ утомил тебя.

Кумма повернулся к реке, и глядя в сумерки, пробормотал:

– А я пока займусь кое-чем. Ты навел меня на одну мысль…

На розовом закате Нежата стоял и наблюдал, как карелы, надрываясь, таскают валуны от реки к перешейку, что отделял крепость от Кукушкиного острова, складывая нечто вроде каменного вала. Большие камни они катили или тащили на волокушах, обломки поменьше тащили попросту руками. Камней тут видимо-не видимо, не валяться же им впустую?

«Я потом каменный кремль здесь построю, – размышлял молодой воевода. – И терем себе возведу, повыше чем у посадника…»

Нежату все еще потряхивало от волнения. Гнев, овладевший им на реке, уже прошел, и теперь новгородца беспокоило совсем другое. Не так часто хозяева лесов и вод столь явно выказывали свою волю, как тем утром. Нежата был бы нечестен сам с собой, если бы в глубине души не признавал, что погорячился. И что ему, пожалуй, стоит быть настороже. Ночной паводок, скорее пугающий, чем разрушительный, был предупреждением. А теперь великому сейду нанесли еще худшую обиду, чем накануне…

«Батюшка Гром – моя сила и защита, – повторял про себя Нежата. – Что пред его огненными стрелами какой-то ползучий камень? Да мы и сами за себя постоим. Боги любят смелых!»

Нежата, по правде, ожидал вражды и со стороны местных жителей. Однако уступать он не собирался, отдавать девку – тем более. С отрядом ему было здесь, в крепости, бояться нечего. Каждый обученный, опытный воин стоил десятерых здешних рыболовов. Конечно, старики, вроде Богши, наверняка были бы недовольны. Но Нежата нарочно взял в этот поход молодых, близких по духу, кого возможная битва только радовала.

Вот и карелы, видно, это почуяв, вели себя тихо. Старейшины, даже не пикнув, убрались к себе в деревню. А вскоре и местные парни без лишних слов вернулись на строительство. Нежата обрадовался, но виду не подал – грозно нахмурился и велел им складывать каменную стену. «Пусть замучаются как следует, – думал Нежата. – Зато ночью не полезут…» А то кто их знает, белобрысых молчунов, что там у них на уме…

«А как этих отпущу по домам, устрою ребятам пир… Ну а потом дойдет черед и до Лебедушки…»

Нежата пока толком даже не рассмотрел ее. Ну, делу время, потехе час…

– Выслушай, славный воевода! – послышался голос.

В его сторону направлялся один из карельских парней. За ним шагали еще двое. Воины Нежаты тут же преградили им путь.

– Чего вам?

– Прими нас в свое войско! – дерзко произнес карел. – Надоело всю жизнь силки ставить да невод забрасывать. К тебе хотим, – под парусом ходить, железом звенеть!

Нежата вскинул голову, глаза вспыхнули. Новгородские воины, услышавшие слова карела, тут же потянулись со всех сторон к каменному валу. Знали – грядёт молодецкая забава. Вот это дело они любили!

– В войско? – протянул Нежата. – А не высоко разлетелись? Это большая честь! Что умеете?

Карел перекинулся словами с друзьями на местном наречии и принялся перечислять умения. Все трое были охотниками, метко били зверя из лука, бегали на лыжах без устали. Знали все здешние речки, протоки и острова, на которые была так богата их земля; все мели и подводные камни, все пригодные для большой лодьи стоянки…

«А вот это пригодится, – подумал Нежата. – Когда дальше по Узерве пойдем, другие крепости ставить…»

Он быстро оглядел парней: сильные, крепкие. Того, кто говорил, хоть сразу гребцом бери. А вот какие они в поединке? Умеют ли биться в строю? Нет, конечно – впрочем, это не беда, можно и обучить…

Нежата вдруг выхватил нож и метнул его чуть ли не прямо в лицо одному из парней. Нож свистнул в пальце от уха и воткнулся в бревно частокола. Не успевший ничего понять парень только моргнул. Новгородцы захохотали.

– Вот так бы под стрелами стоял – цены бы тебе не было, – довольно кивнул Нежата. – Ну а теперь ты, длинный – иди сюда. Дайте ему копье!

– Ого, здоровое…

– А то. Это тебе не сулица. Вон туда бросай.

– Туда?!

– Не добросишь? А мои воины бросают, когда корабли сходятся…

«А Руско почему не здесь?» – промелькнула вдруг мимолетная мысль у Нежаты. Руско давно уже просился к нему в дружину, только Кевит не пускал.

«И кстати, где Кевит?» – Нежата уже так привык, что обходительный карел все время крутится поблизости, что теперь его отсутствие показалось ему странным – а потому тревожным…

* * *

– Ну и куда это вы собрались? – прошипел Кевит.

Он говорил быстро и тихо, чтобы не привлечь внимания дозорного на стене. Впрочем, тот увлеченно смотрел в другую сторону – во двор крепости, где Нежата устраивал воинские испытания карельским парням.

Руско, крепко державший за руку Ютси, столь же тихо ответил:

– Дядя, ты-то хоть не иди против воли батюшки-сейда! Новгородцев их боги защитят, а нам что делать?

– Быстро веди девку обратно в крепость!

– Я не своей волей сюда пришел. Меня послали за ней старейшины, – упрямо проговорил юноша. – Нас всех послали. Пока парни отвлекают воеводу, я…

Кевит схватил Ютси за другую руку и дернул к себе. Девица вскрикнула, громко зазвенели серебряные украшения ее свадебного наряда. Кевит выругался и принялся бранить племянника.