Болезненной души моей!

Ты умолила непогоду;

Ты сердцу возвратила мир;

Ты сохранила мне свободу,

Кипящей младости кумир!

Забытый светом и молвою,

Далече от брегов Невы,

Теперь я вижу пред собою

Кавказа гордые главы.

Над их вершинами крутыми,

На скате каменных стремнин,

Питаюсь чувствами немыми

И чудной прелестью картин

Природы дикой и угрюмой;

Душа, как прежде, каждый час

Полна томительною думой —

Но огнь поэзии погас.

Что случилось с поэтом? Нам это хорошо известно еще из школьного курса литературы.

«Кто в 25 не был радикалом – у того нет сердца, кто в 35 не стал консерватором – у того нет ума», – расхожая фраза, которую приписывали многим политикам. Иногда вместо «радикала» в ней присутствует «либерал» и даже «революционер». Как бы там ни было, а Пушкин заразился «вольнолюбивыми мечтами» еще в Лицее. Когда на старших курсах лицеистам стали предоставлять больше свободы, позволять им гулять по городу, Пушкин и его друзья зачастили в уездный город Софию, а по сути часть Царского Села, где находились казармы лейб-гвардии Гусарского полка и где жил Петр Яковлевич Чаадаев. Лучший друг Пушкина – Иван Пущин, дружил с молодыми офицерами, которые организовали общество под названием «Священная артель». Позже он вспоминал: «Еще в лицейском мундире я был частым гостем артели, которую тогда составляли Муравьевы (Александр и Михайло), Бурцов, Павел Колошин и Семенов. С Колошиным я был в родстве. Постоянные наши беседы о предметах общественных, о зле существующего у нас порядка вещей и о возможности изменения, желаемого многими втайне, необыкновенно сблизили меня с этим мыслящим кружком: я сдружился с ним, почти жил в нем. Бурцов, которому я больше высказывался, нашел, что по мнениям и убеждениям моим, вынесенным из Лицея, я готов для дела». Членами «Артели» состояли также и другие лицеисты – Вольховский, Дельвиг, Кюхельбекер.

Филантропические и более или менее радикальные общества были в то время в России в большой моде, и в них еще не видели серьезной угрозы.

Но позже Фаддей Булгарин напишет: «В Царском Селе стоял гусарский полк, так живало летом множество семейств, приезжало множество гостей из столицы, – и молодые люди постепенно начали получать идеи либеральные, которые кружили в свете. Должно заметить, что тогда было в моде посещать молодых людей в Лицее; они даже потихоньку (то есть без позволения, но явно) ходили на вечеринки в домы, уезжали в Петербург, куликали[59]с офицерами. В Лицее начали читать все запрещенные книги, там находился архив всех рукописей, ходивших тайно по рукам, и, наконец, пришло к тому, что если надлежало отыскать что-либо запрещенное, то прямо относились в Лицей».

И в самом деле скоро уже (а точнее – в 1818 г.) Пушкин, еще недавно именовавший Александра I «российским полубогом», напишет о том же Александре, который после победы над Наполеоном объехал множество европейских стран, где его чествовали как спасителя Европы:

Ура! в Россию скачет

Кочующий деспот.

Спаситель горько плачет,

За ним и весь народ.

Мария в