— Архангелы. — Созинна смотрела в небо. — Это конец.

Слова Сестры доносились до залитых броней ушей фирексийки словно сквозь толщу воды. Высоко в розовом небе, среди позолоченных вечным рассветом облаков, плыл огромный сияющий кристалл.

— Аегис, — прошептала Созинна, но Ксанча уже не могла услышать ее.

Яркое бело-золотое сияние стремительно приближалось к острову. Приложив руку ко лбу, фирексийка смогла разглядеть, что необычное свечение исходит не только от самого камня: белоснежные крылья и серебряные маски четырех существ, несущих кристалл, тоже отражали свет. Они были похожи на Созинну не больше, чем фирексийский жрец на тритона.

Ксанча еще не знала, чем грозит встреча с архангелами, но в любом случае в теперешнем состоянии броня Урзы вряд ли могла защитить ее. Обернувшись к Созинне, она хотела попрощаться, но вдруг обнаружила, что не может произнести ни слова. Черная масса словно застряла в горле, мешая говорить.

Атаке крылатых воинов предшествовал ураганный ветер, пригнувший траву и сорвавший с острова над головами замерших в ужасе женщин несколько камней. Видимо, архангелы были хорошими солдатами, потому что решили проверить свое оружие перед его применением. Жаркий белый луч, появившийся из центра сияющего кристалла, сжег сначала небольшой участок травы, а уж затем дрогнул и пополз к ногам Созинны и Ксанчи, оставляя за собой ровную полоску обугленной земли.

Фирексийка зажмурилась. Алые, зеленые, бурые пятна заплясали на внутренней стороне век, броня раскалилась. Ксанча попыталась открыть глаза, но острая боль спицей пронзила голову, взорвавшись огнем где-то в затылке. Она ослепла.

Девушка не верила в богов, но, прощаясь с жизнью, поняла, что верит в проклятия. На всех известных ей языках Ксанча начала проклинать и Госпожу Серру, и ее совершенный мир, оказавшийся вовсе не таким уж совершенным, и свою судьбу, сыгравшую с ней злую шутку, и даже Ур…

— Остановитесь!

Слово стало ветром. Ветер сбил девушку с ног, и снова наступила тишина. На этот раз ошибиться было невозможно. Голос принадлежал женщине и прозвучал прямо в сознании. Сама Госпожа Серра остановила архангелов. А затем кто-то позвал:

— Созинна!

Ксанча надеялась, что Кенидьерн нашел свою возлюбленную, и та жива. А еще фирексийка хотела услышать голос Урзы, произносящий ее имя. Но Мироходца рядом не было.

Слепая и онемевшая, потерявшая всякую чувствительность из-за брони, Ксанча каким-то внутренним чутьем поняла, что ее подняли в воздух и куда-то понесли. Собравшись с духом, она разлепила опаленные веки, но увидела лишь яркий белый свет.

Путешествие длилось достаточно долго, и через некоторое время Ксанча вновь отважилась открыть глаза. Повернув насколько было возможно голову, она разглядела серебряную маску архангела. Девушка взглянула вниз. Рука, поддерживающая ее, явно состояла из плоти: под белой кожей пульсировали голубоватые вены.

Вскоре сияющий Аегис остался далеко позади, и они подлетели к огромному острову, который мог быть только дворцом Серры.

Тонкие белые колонны возносились вверх, соединяясь арками радуг. Переплетения золотых украшений обрамляли яркие цветные витражи. Более прекрасного и величественного сооружения Ксанча не видела ни в одном из миров.

Фирексийка почувствовала себя неловко рядом с этой красотой и предпочла избавиться от неуместной черной брони. Грязные хлопья слетели с нее, запачкав одежды архангела, но тот, казалось, не обратил на это никакого внимания.

Приземлившись на широкие мраморные ступени крыльца, крылатый воин проследовал внутрь дворца, не сказав девушке ни слова. Ноги все еще не слушались ее, и Ксанче пришлось опуститься на колени. Сзади послышался шелест крыльев.

— Я пришлю кого-нибудь проводить тебя. — Голос принадлежал Кенидьерну. Высокий белокурый ангел нес на руках возлюбленную. Созинна находилась на грани жизни и смерти. Ее тело обгорело почти до неузнаваемости. Сквозь трещины в черной корке обугленной кожи виднелась розовая плоть, плачущая кровью.

Ксанча видела в жизни многое, но это зрелище заставило ее отвернуться.

— Идите, — хрипло проговорила фирексийка, — я сама найду дорогу.

Ксанча проводила ангела взглядом, стараясь запомнить дорогу, глубоко вздохнула, поднялась на ноги и вступила в первый зал дворца Серры. Парадная анфилада была пуста, но девушка чувствовала, что за ней следят пристальные взгляды. Дворец отнесся к ней настороженно. Сгустившийся воздух замедлял шаги. Приходилось скользить по гладкому мраморному полу, словно по ледяной поверхности.

Наконец Ксанча добралась до позолоченных дверей и, распахнув их, замерла от восторга. Перед ней раскинулся огромный пышный сад. Могучие стволы деревьев, увитые лианами, поднимались ввысь. Белые и розовые цветы гроздьями свисали с ветвей. Зеленые кроны образовывали живые своды. С ветки на ветку перелетали яркокрылые птицы невиданной красоты. Откуда-то сверху лились нежные звуки, то распадаясь на тихий перезвон серебряных колокольчиков, то сливаясь в тихую стройную мелодию.

Открыв от изумления рот, Ксанча стояла посреди этого буйно цветущего великолепия, как вдруг на ее плечо опустилась чья-то рука.

— Ксанча! Я не знал, что ты жива!

— Урза!

Мироходец обнял девушку с такой нежной сердечностью, какой не позволял себе раньше. Затем, немного отстранившись, он коснулся ее лба, слабость и боль мгновенно исчезли, а в тело вошло благодатное тепло.

— Дай на тебя посмотреть! — Его глаза лучились радостным возбуждением. Таким счастливым Ксанча не видела своего спутника никогда. — Немного потрепанная, но все та же Ксанча! — В последних словах смутно угадывалась вопросительная интонация.

— А ты, как всегда, упрям и подозрителен.

— Пойдем, дитя, я познакомлю тебя с нашей хозяйкой. — Урза взял Ксанчу за руку и повел в глубь чудесного сада.

— Кажется, мы уже знакомы.

«Если он снова называет меня „дитя", значит, к нему вернулись его нелепые подозрения».

— Серра бросила меня умирать на одном из островов. И послала свою фрейлину проследить за этим, — шептала Ксанча, пока они пробирались между деревьями. Ее все еще не покинуло ощущение, что за ними наблюдают. — Именно поэтому ты и не знал, что я жива.

— Поговорим об этом позже, дитя мое, — так же тихо ответил Урза. — Сейчас не время выяснять отношения.

— Я не дитя, и не собираюсь выяснять отношения, — зло прошипела фирексийка.

«Я все знаю, — прозвучало в голове Ксанчи, — и я непременно спрошу Серру, почему она ввела меня в заблуждение. Уверен, она разъяснит нам это недоразумение. А пока постарайся вести себя любезно».

«К черту любезность! — ответила девушка мыслью на мысль. — К черту недоразумение! Серра тебя обманула!» Но к сожалению, она не могла вложить свои соображения в голову Мироходца, а потому осталась неуслышанной.