Но в этом учреждении был какой-то малоприятный пробольшевистский привкус, тем не менее минимум полезной работы произведен. Под покровом этого учреждения собрались полезные для Края специалисты с научной подготовкой.

Краевая власть, однако, не могла терпеть такой несообразности, как существование отдела продовольственного ведомства, по существу своей работы к нему не имеющего отношения, к тому же с самостоятельным бюджетом. Господин председатель увидел, что ему приходится сжиматься. Вот он и избрал мое ведомство как убежище для «совета обследования», от которого и последовала просьба правительству определить его в бюджетном и административном порядке по ведомству земледелия, на что и последовало согласие правительства. Некоторые из серьезных специалистов, собравшихся в этом учреждении, сами поняли ложность своего положения, обратили свое внимание в другую сторону, и отсюда возникла инициатива, увенчавшаяся созданием первого высшего учебного заведения в Екатеринодаре – Кубанского политехникума, в котором с самого начала учебная и научная работа пошла при хорошем составе профессоров и научных работников. Сам же Совет обследования и изучения Кубанского края вырос до состояния серьезного научного учреждения.

Был и третий у меня ведомственный приемыш – тракторный отдел. Сформировался он все при том же прежнем продовольственном комитете, как и совет обследования и, безусловно, не без влияния того же Пр.

С фронта Великой войны прибыли на Дон и на Кубань железнодорожные эшелоны с грузом неуклюжих громоздких «мартеновских» тракторов на высоких колесах и гусеничных. Живая тяговая сила – лошади, волы и пр. – за время войны очень пострадала, а тут как бы с неба свалился в край большой запас механической тяги. При взгляде на эти внешне мощные машины мысль сразу обращалась к тому, как выгодно было бы пустить эту силу в местное сельское хозяйство или определить для городского хозяйства. Еще до нашего обратного прихода в Екатеринодар, при большевистском кратковременном хозяйствовании, тракторный отдел быстро разросся в широкое предприятие общественного назначения. Нашлись инженеры-специалисты. Реквизировали для него целое подворье. Мобилизовались штаты механиков и других мастеров. Средства на это шли всё с тех же сборов за вывозимые из края предметы продовольствия.

Ко времени нашего возвращения с похода несколько машин уже было исправлено, доведено до состояния работоспособности. Демонстративно перевозились по городу тяжести. Нещадно при этом портились городские мостовые, настил которых не был рассчитан на столь тяжелые машины.

Несколько машин с гусеничной системой были в состоянии произвести показательную вспашку на опытном поле под Екатеринодаром. Плуг о пяти лемехах. Работа спорая, качественно безукоризненная.

При более или менее внимательно произведенной бюджетной регулировке правительственных ведомств тракторному отделу совсем не находилось места в бюджете ведомства продовольствия и снабжения.

Но плуги лакали. Это говорило за то, что и тракторный отдел должен перейти в ведомство земледелия. Я ездил смотреть на вспашку поля. Прекрасно. Но машины изготовлялись в Америке. Ну, а если что поломается, – откуда взять запасные части? Инженер Т-с, уже числившийся заведующим отделом, повез меня на их подворье и показал склад запасных частей; правда, при этом признался, что не все части можно найти в запасе, придется некоторые изготовлять самим, оказалось, что им уже присмотрено пустующее в пригороде заводского типа здание, которое можно недорого купить и приспособить под завод нужного нам типа…

Поданное тогдашним управляющим ведомством продовольствия и снабжения заявление о переводе тракторного отдела из его ведомства в мое совет правительства охотно поддержал. Таким образом, у меня оказался третий нахлебник, неспокойный, со многими планами на будущее, со сметами на ремонт, на образование транспортных и землепашных тракторных отрядов, на образование распределительно-починочных баз[50]: в Армавире, хуторе Романовском и т. п. Главная база, конечно, в Екатеринодаре. Здание под завод мы купили, и я ездил смотреть на отливку чугунных колес…

С несколькими машинами, впрочем, дело обстояло совсем благополучно. Они попали в хорошие руки, и их успели хорошо использовать для хозяйства, как, например, в Кубанском сельскохозяйственном училище и в некоторых других хозяйствах. По всей вероятности, так и следовало бы лишь частично использовать эти машины, раздав их в культурные хозяйства, где за ними был бы присмотр непосредственно заинтересованных лиц. Машины, безусловно, имели свои конструктивные недостатки, некоторые мелкие, но в общей конструкции важные части, при сочетании с другими слишком, громоздкими, часто ломались, происходили простои в работе. Тракторный отдел съедал не только свои заработки, но и все дополнительные ассигновки по ведомству.

Тракторный отдел я ввел в качестве подотдела в свой отдел сельскохозяйственных машин, где было несколько хороших инженеров и во главе его был с хорошей репутацией инженер Б-в. Ну, так вот он на одном докладе у меня по тракторному подотделу взял да расплакался. Нервы оказались слабыми у человека с наружностью червонного короля. Пришлось тракторный подотдел частично спустить на положение консервации с очень осторожными сметными предположениями о возможно прочной эксплуатации машин.

Таким образом, мой служебный день проходил при двойной или даже вернее при тройной рабочей нагрузке: ведомственная работа, затем в совете правительства и еще в группе Законодательной рады.

По ведомству земледелия всегда бывал большой приток посетителей, – часто по несколько десятков человек в день, – многие из них по отделу землеустройства.

Приказом Краевого правительства было объявлено, что постановления всероссийского Временного правительства в отношении земельного вопроса (как и в отношении других вопросов) административной практики и законодательства обязательны в пределах Кубанского края впредь до изменения или дополнения их постановлениями совета Краевого правительства или Краевой рады. Согласно этому приказу объявлялись недействительными всякие сделки на землю, если они были произведены без согласия на то министра земледелия – в нашей кубанской практике члена правительства по ведомству земледелия. Одной, следовательно, из моих обязанностей стало разрешение или неразрешение сделок на землю.

Общим ходом событий и господствующим настроением было уже предопределено направление земельной реформы в крае: частной собственности, – в особенности, крупной частной земельной собственности – не существовать[51].

Земельные собственники чувствовали нависшую над ними угрозу и делали напор на члена правительства, но обычно успеха не имели. Было лишь выдано условное ведомственное согласие на закрепление крупного земельного участка земли в 5-6000 десятин земли за одной акционерной компанией, для образования концессии, обязавшейся построить второй сахарный завод и организовать на участке земледельческое хозяйство для производства необходимого для завода сырья. Были выработаны условия срочности постройки завода, был установлен срок, когда должна была начаться выработка сахара на заводе. В случае невыполнения к указанному сроку условий, разрешение на отчуждение участка земли теряло силу и кроме того компания обязывалась уплатить крупную неустойку. Будущие сахарозаводчики обязывались также подчиниться всем требованиям закона о земле, каковой должен быть принять в ближайшем будущем радой.