Девушка подняла голову и, что-то вспомнив, переспросила:

– Дарс? Его зовут Дарс? Размахался лапами, медведь упертый! Силу девать некуда?! Постучи по дереву! Можешь даже башкой своей здоровенной, надеюсь, это встряхнет мозги и поставит их на место!

Возмущенный вздох и рычание донеслись со стороны Дарса и стихли, заглушённые смешливым фырканьем, раздавшимся внезапно со всех сторон.

Эйва обиженно сопела, растирая пострадавшую часть тела чуть ниже спины.

– И не рычи на меня. Я не боюсь… я… я просто устала! – Девушка попробовала встать, но ноги не держали. Глубоко вздохнув, она поползла на четвереньках, продолжая обиженно ворчать себе под нос: – Я устала как собака, а он… а ты… мне так жаль. Тиграны… вы же не звери… вы народ… вы… ах, я не знаю!

Так бормоча что-то себе под нос, она и рухнула возле малыша тигранчика. Следом подошел хромающий зверь, тигрица долго смотрела на нее и наконец мурлыкнула:

– Никто не называл моего сына глупцом! Дарс просто немного упрям.

– Я готова извиниться, только вряд ли ему это нужно. Я для него всего лишь кусок мяса…

– Покажи мне свои руки, детеныш.

Пальцы девушки осторожно коснулись израненной морды. Душу переполняла жалость к искалеченному зверю. Эйва не заметила, как из широко распахнутых глаз потекли слезы…

– Да, Ранкар прав. У тебя хорошее сердце, человек, Эйва! И ты… нет, не кусок мяса!

Дарс медленно отступил за спины сородичей и пропал во тьме. Через минуту стая беззвучно растворилась среди деревьев. Стайра удовлетворенно фыркнула, осторожно укладываясь на траву. Прижавшись к теплому боку маленького тигранчика, Эйва уснула почти мгновенно, чуть слышно всхлипывая и постанывая во сне.

– Она смертельно устала, спасая тигранов… от самих тигранов!

Ранкар был готов поклясться, что в голосе старой тигрицы звучит укор и едва заметная насмешка.

– Я позабочусь о ней, Стайра.

– А кто позаботится о тебе, малыш?

– Я вырос! Прости меня, я не должен был срываться, Дарс не виноват! Кровь требует мести, но… мы еще не готовы. Он должен понять!

– Он понимает. Вот только понять и принять – это совершенно разные вещи, малыш!

– Твоя мудрость – бесценный дар для нас, Стайра! Это все слишком живо и во мне! Как бы глубоко я ни прятал прошлое, оно живет и оно рядом!

Ранкар глубоко вздохнул. Он ожидал споров, вопросов, но поляна молчала. Зера мягко опустилась на траву, предоставив Заргу вылизывать чуть зудящие свежие шрамы. Стая больше не полыхала злом, что-то тихо и незримо успокоило ее.

– Я не прошу вас прощать, друзья… я прошу вас попробовать…

– Ты всегда был самым умным, малыш. Я пойду с тобой! И хотя от меня не так уж много проку в охоте, думаю, поболтать с человеком смогу. Малышка Зера права! Никогда не поздно учиться… у врага.

Тихие слова старой Стайры, обращенные к Ранкару, были слышны всей поляне. Жестоко искалеченная, старая самка осторожно передвинула лапу, прикрывая спящую у ее бока девушку.

Одна из немногих, кому посчастливилось вырваться из лаборатории в ту ночь. Ранкар помнил боль искалеченного зверя, который просил только об одном. Умереть на свободе. Но Стайра выжила. Он сам долгие дни вылизывал глубокие раны, пока они не стали затягиваться, покрывая шкуру страшными рубцами.

– Однажды ты подарил мне свободу. Уверена, наш новый дом будет таким же надежным, как ты, Ранкар. Я иду с тобой!

– И я…

– И я, веди нас, Ранкар!

– Мы с тобой…

Голоса перекликались во тьме, и на душе вожака становилось все теплее и спокойнее с каждым откликом, прилетающим из темноты!

– Мы справимся… Я обещаю!

– Спи, Ранкар, день был трудным, здесь есть кому сторожить!

Шер неслышно возник сбоку. Постояв немного, мотнул головой и отошел, услышав, как с легким вздохом опустился на траву Ранкар. Вождь, одержавший победу, но не до конца осознающий, что теперь ему с этой победой делать! Ну не вести же действительно все племя прямо к людям с предложением срочно познакомиться поближе!

Ранкар негромко фыркнул, представив себе подобную ситуацию, и вдруг успокоился. Всему свое время! Голова мягко опустилась на тяжелые лапы. Слушая нежное мурлыканье сына и легкое дыхание Вирты, зверь впервые за долгое время спокойно и крепко уснул.

Яркие огоньки глаз медленно гасли по всей поляне, погружаясь в чуткий сон. Несколько молодых тигранов, гордых от полученного доверия, неслышно обходили ее по краю, вслушиваясь в легкие вздохи теплого ночного ветерка. Слегка покачивая верхушки кустарников, он укладывался спать вместе с беспокойным племенем.

Через пять часов, перед самым рассветом, зверь проснулся от внутренней тревоги. Ощущая, как на поляне просыпаются сородичи, Ранкар втянул нервными ноздрями замерший воздух, не тревожащий ни единого листочка на кустарниках и деревьях, и тихо произнес:

– Идет гроза! Надо решать, мы уходим прямо сейчас или переждем ливень в лабиринте?

– Разве дождь может повредить шкуру тиграна?! Пусть вода навсегда смоет остатки подземной пыли с наших тел!

Голос старой самки покрыл одобрительный рев.

Сонная Эйва обняла тиграна, подчиняясь ласковому голосу, но окончательно проснулась уже на спине несущего ее зверя. Руки крепко обнимали шею, и еще… она сразу почувствовала, что это не Ранкар.

– Ранкар несет Вирту вместе с Шером, а Джарга несет Зера. Мы уходим в наш новый дом.

Треск молнии, расколовшей небо, когда они пересекали небольшую поляну, заставил вздрогнуть.

– Не бойся, гроза еще только идет. Надеюсь, мы успеем опередить ее.

– Я не боюсь промокнуть, Зарг. Это… тиграны! Вас так много… и малыши, и все…

– Да, здесь все! Мы уходим навсегда. Ты познакомишься с остальными, когда придем на новое место. Тебе нечего бояться, Эйва. Они знают тебя, рассмотрели, пока ты лечила Вирту и спорила с Дарсом. Им нравится твоя храбрость. А твои защитники! Они такие грозные – маленький Джарг и Стайра!

– Стайра? Кто это?

– Стайра тигрица, она единственная, кто выжил из ее поколения! Ее несут Дарс и Актур, они ее дети. Подземелье покалечило лапы Стайры, но отточило ее ум. Племя уважает ее за мудрость! Любой из нас готов нести Стайру! Только Дарс никому не даст это сделать. Актур, он родился уже свободным. Стайра, даже тяжело раненая, сумела сохранить в себе ребенка. Возможно, крохотная жизнь внутри и помогла ей выжить. Она очень сильная и никогда не сдается! Как ты, Эйва! Ты ей нравишься! Тиграны приняли тебя! Любой из них откликнется на твой зов!

Эйва вздохнула и покрепче обняла шею Зарга.

Мимо них молчаливыми черными тенями скользили звери, несущие в зубах спящих малышей. Изредка Эйва улавливала направленные на нее легкие зонды и осторожно здоровалась, не всегда получая ответ. Было что-то жутко торжественное, нереальное в ночном беге. Освещаемые всполохами молний, громадные животные с мокрыми шкурами, скользящие меж натужно скрипящих стволов и хлещущих веток, казались страшным порождением глубин ночи. Огромная стая шла стремительно и бесшумно, сливая свой бег с шорохом ливневых струй, грохотом грома и дрожащими призрачными бликами молний. Обогнув почти вплотную селение людей, Ранкар по крутому берегу, нависающему над озером, вывел сородичей к порогам выше водопада. В этом месте русло реки с выступающими каменными плитами разливалось довольно широко, теряя свою скорость. Перескакивая по торчащим из воды гранитным гребням, звери легко преодолели перекат в миле от водопада и вновь вернулись к берегу. Пройдя еще немного, стая вышла к своему новому дому. Громоздкий каменный козырек, развесив заросли ползучих вьюнов и стебли пушистых красноватых лиан, маскировал вход в пещеру. Ливень припустил с новой силой. Спрятав малышей под животы, тиграны не спешили входить, осматриваясь и принюхиваясь. Широкая площадка перед входом тупым треугольником врезалась в озеро, круто обрываясь с одного бока прямо в воду. Вторым боком, густо заросшим высокой травой, она плавным полумесяцем опускалась к песчаному берегу. Небольшая скалистая гряда, метрах в пятидесяти от берега, закрывала пещеру со стороны озера. Она же отгородила небольшим волнорезом лагуну, создав идеальное, скрытое место для водопоя и купания малышей. Волны шипели и плевались пеной, бросаясь на скалы, но в крохотной бухточке чернеющую гладь воды тревожило лишь небольшое волнение да рябило от пузырчатых струй, падающих с небес. Ветер, перемешав тучи в одну тяжелую массу, рассекаемую тонкими ножами поразительно ярких молний, кроил и резал одному ему ведомые фигуры, гонял тяжелые волны из конца в конец озера, украшая их высокими пенными шапками!