И ведет себя так, словно ничего со мной не творил!

– Не много, – решила увильнуть я, поняв, что он готов рассказывать, а не устраивать пытки.

– Арий никогда не выбрал бы тебя без притяжения древних чар.

– Он утверждает обратное. И я ему верю.

Кажется, к этому ответу Агардан был готов.

– Неужели?

– Да.

– Тогда спроси его… Спроси об обещаниях.

Я нахмурилась.

– Пока связь не завершена, ее можно разрушить.

– Я знаю. И даже каким именно способом, – сообщила тихо.

– Но не знаешь, что, если он откажется от этой связи, ты умрешь!

– Что?

– Не забудь поинтересоваться у своего ненаглядного, почему он тебе об этом не рассказал! – расхохотался Агардан.

Он к чему-то прислушался.

Арий не мог! Он просто не мог мне солгать! Не мог не сказать…

Я так хотела крикнуть эти слова. Не смогла. К глазам уже подступали слезы.

– И связь ему нужна не из жалости к тебе, – спокойно заметил Агардан. – Она усиливает магию, позволяя выстаивать против проклятия.

– Что? Какое проклятие?

– Ах, да… об этом ты тоже не знаешь!

Потом Агардан сощурился и ухмыльнулся. Глаза полыхнули черным огнем, скулы заострились. Он бросился ко мне и… прикоснулся.

Запрокинул мою голову, наматывая волосы на руку и разрывая ночную рубашку.

– О, даже не сопротивляешься!

Он заглянул в мои заплаканные глаза, заставляя дрожать.

– Каплю крови, Элла! И клянусь, что избавлю тебя от этой связи навсегда.

Катились слезы, мысли путались, ноги подкашивались… Что я должна в таком случае сделать? А как действуют люди, которых предали? И боль в сердце разрывала на части. Отомстить Арию? За то, что забрал от Архары? Ранить? За то, что не сказал правды? Перестать верить?

– Решайся, Элла, – протянул Агардан вкрадчивым голосом.

– Я люблю его.

Это стало столь очевидно, что все остальное утратило значение.

Люблю. Даже понимая, что настоящий Арий совсем иной, чем я его выдумала. И нет ни ненависти, ни боли, ни страха. Только щемящее чувство, что расползается по венам шаловливыми змейками. И в памяти всплывают моменты, когда Арий был нежен и заботлив.

Агардан отшвырнул меня к стене, прокричав, что я пожалею, и исчез в черном вихре.

С подоконника спрыгнул Арий и бросился ко мне.

Арий что-то шептал на незнакомом языке, сверкая васильковыми глазами и окутывая своей силой. Он даже не интересовался, ранена я или нет. Просто действовал. Затем стянул плащ, завернул в него… бережно, ласково. И от этой ненужной нежности и собственного бессилия захотелось расплакаться.

Разумом я понимала, что Арий меня обманул, многое скрыл, еще больше не договорил. И недоверие причиняло сильную боль. Но сердце… сердце с момента, когда я признала, что люблю мужа, было готово биться только для него. От этого осознания хотелось не просто рыдать, а выть, как умирающая волчица.

Я прикусила губу, опустила дрожащие руки. Нельзя плакать. Ни сейчас, ни потом. Для мужчины женские слезы – не неприятность, а слабость. Впрочем, Архара этим умело пользовалось. Отец всегда сдавался, когда в огромных изумрудных глазах мачехи сверкали слезинки. Да он на все был готов, лишь бы она не плакала и не страдала! Своей воли, как мне тогда казалось, отец и лишился. Но я ведь не Архара. И не хочу такой быть! И потому в бессилии снова кусаю губы, силясь не расплакаться. Кто бы знал, как хочется! По-женски, навзрыд…

Арий подхватил меня на руки, обнял крепко, и сомнения стали таять. Разве так бывает, чтобы просто от близости мужчины все беды отступали? И какие небесные силы за это благодарить? Я не удержалась, тихо всхлипнула, прижимаясь к мужу. Тепло, умиротворение, невыносимая правильность… все это возникает, когда Арий рядом.

И сердце у него бьется быстро-быстро, будто сейчас выскочит!

– Кто бы мог подумать, что он именно тут устроил убежище! – возмутился Дар, заставляя меня вынырнуть из потока мыслей.

Я выглянула из-за плеча мужа. Советник хмуро оглядывал полуразрушенные каменные стены. Неподалеку рылся в бумагах Фрам. Лайл, одетый в безукоризненный костюм светло-голубого цвета, брезгливо поднимал флаконы с зельями, подносил к лицу, нюхал и морщился. На пальцах сверкали кольца с драгоценными камнями. И мне вдруг отчаянно захотелось все их стянуть и забрать.

Я с ума схожу, да? К горлу подкатил ком горечи, и я судорожно вцепилась в Ария, чувствуя, как снова кружится голова. Наверное, это от перенапряжения, голода и бессилия.

Советник цветасто выругался. Арий вздохнул. Фрам повернулся в сторону дыры в стене и поморщился.

– Ничего ценного. Одна мерзость, – заметил Лайл.

Наши взгляды встретились.

– Спасибо, – прошептала я.

– О, с тобой она разговаривает, – тут же отвлекся Дар, – а с Арием почему-то нет.

Муж не ответил, но объятия превратились чуть ли не в стальные. Лайл небрежно откинул локоны и сказал:

– Почему сразу не позвала, Элла?

– Не вспомнила. Все случилось так неожиданно.

– Еще бы! Даже я бы от испуга на ее месте соображать перестал, – ворчливо заметил Дар. – Ничего путного? Уходим?

– Лайл, проверь, чтобы здесь никого не осталось, – равнодушным голосом, пугая до дрожи, произнес Арий.

Эльфийский принц не обратил на это никакого внимания, кивнул, начал совершать странные волнообразные пассы.

– В темнице полчища крыс, – заметил он через минуту.

Захотелось кричать. Так, чтобы охрипло горло. Воображение быстро и красочно нарисовало, что со мной могло произойти.

– Элла, самоцвет мой… Я рядом. Все хорошо. А когда найду Агардана…

Арий замолчал, сжимая меня в болезненных объятиях.

– Испепелишь, – спокойно закончил Дар, отшвыривая камень.

– Больше здесь никого нет, – потирая виски, заметил Лайл.

Лицо у него вдруг стало бледным, под глазами появились круги.

– Держи.

Дар открепил флягу от пояса, протянул эльфу.

– Что там?

– Восстанавливающее.

– Не надо, – попытался отказаться Лайл, явно не желая признавать свою слабость.

– Нет, я знал, конечно, что эльфы… не от мира сего. Тут же все пропитано тьмой, а на ваш народ она оказывает слишком сильное влияние! Да об этом даже дети знают, а ты, малолетний глупец, будущий наследник эльфийского трона, проявляешь гордыню! Или мне не доверяешь?