— Не тревожь нас, — сказал отец.

Стук повторился. Потом задергалась дверная ручка.

— Вон! — приказал отец. — Дверь заперта не просто так.

Из коридора раздался голос, но слова были неразборчивыми. Отец и мать проигнорировали их. И тогда случилась странная вещь. Раздались звуки ударов, словно по двери колотили чем-то тяжелым. Отец поднял взгляд, его глаза сузились. Звук повторился. Потом раздался третий удар. Дверные петли крякнули, и отец поднялся на ноги. С четвертым ударом дверь поддалась и распахнулась.

— Во имя предков! Так это правда! — сказал дядя Абидос. — Ты лишаешь магии собственного сына.

— Убирайся, Абидос, — приказал отец. — То, что здесь происходит, не касается ше-теп.

Отец намеренно подчеркнул статус дяди. Напомнил, что если он и член семьи, то лишь по крови, но никак не по рангу.

— Остановись, Кио, — умоляюще сказал Абидос. — Ты ведь не знаешь, правда ли это Черная Тень. Можно провести проверку, которая…

Отец аккуратно положил иглу на стол.

— Уже очень давно никто не зовет меня Кио.

Он подошел к дяде и встал перед ним. Никогда прежде я не видел, чтобы они стояли рядом, вот так, словно равные.

— Теперь я Ке-хеопс, маг джен-теп и глава дома. Советую тебе об этом вспомнить. А потом, заодно — вспомнить, где твое место.

Мать поднялась на ноги.

— Прошу, прекратите, вы оба. Не усложняйте дело.

Когда ше-теп обращаются к своему начальству джен-теп, они почти всегда отводят взгляд. Кажется, я никогда не видел цвета глаз своего дяди. Разговаривая с кем-нибудь из нас, он смотрел в пол или в сторону. Но теперь все было иначе.

— Келлен — мой племянник, Бене-маат. И я не позволю…

Отец вскинул руку — движение слишком быстрое, чтобы быть заклинанием. Он резко, с размаха ударил брата по лицу.

— Ты не позволишь? Здесь не то место, где ты вправе что-нибудь позволять или не позволять. Ты принадлежишь этому дому, Абидос. Но не семье.

— Ке-хеопс, прошу, ты устал, — начала мать. — Это… это тяжело для всех нас. Может, если бы ты объяснил Абидосу, почему…

Отец снова взмахнул рукой, пресекая дискуссию.

— Глава дома джен-теп не объясняет свои поступки слугам ше-теп.

— Ударь меня еще раз, Кео, — сказал дядя. — Так даже лучше. Отложи в сторону свою великую и могучую магию. Ударь, как бил прежде, пока наши пути не разошлись. Покажи мне, что ты за человек, когда не прячешься под мантией чародея.

Отец стиснул кулаки. Абидос не шевельнулся. Впервые в жизни я задумался, каков был отец в детстве. Был ли он, как я, маленьким и тщедушным? Боролся ли, как я, за место под солнцем, ожидая, когда к нему придет сила? Трудно было такое представить, и все же здесь и сейчас он показался мне меньше Абидоса.

Мать подошла ближе. Тихо зашелестели шелковые рукава ее платья, когда она подняла руки, и я понял, что мать готовит заклинание.

— А со мной ты тоже будешь драться, Абидос? — спросила она. — Мне тоже отложить магию в сторону, чтобы ты мог избить меня и выместить на мне свою ярость?

Абидос ошеломленно взглянул на мать. Так, словно она ударила его — сильнее, чем отец.

— Бене-маат… Келлен ведь твой сын. Должен быть другой способ…

— Другой способ? — Отец глянул на меня. — Я создам контрсигиллы, уничтожив магию Келлена, чтобы Черная Тень не могла питаться ею. А потом мне придется отослать сына отсюда. Он останется один, будет жить вдали ото всех, кто может распознать признаки болезни. Но есть и другой способ, да. Я могу убить сына собственными руками, чтобы защитить наш народ.

Он обернулся к Абидосу.

— Что ты предпочитаешь, брат?

Абидос заколебался. Вся его воинственность исчезла. Он снова уставился в пол и, не поднимая взгляда, проговорил:

— Я приготовлю что-нибудь поесть. Келлену нужно будет восстановить силы после того, что ты сделал ночью.

Уже в третий раз Абидос собирался нарушить правила относительно приемов пищи. В этом был его маленький бунт, последняя попытка не сдать позиции…

Отец кивнул, словно ничего не случилось.

— Это было бы чудесно, Абидос. Спасибо.

С этими словами отец вернулся к столу, где лежал я, стянутый кожаными ремнями. Ремнями, впивающимися в кожу всякий раз, как я пытался вырваться. Он снова взялся за иглу и продолжил неторопливо и методично уничтожать мое будущее.

* * *

Следующим утром я проснулся совсем разбитым. В окно били солнечные лучи. Из сада донеслось:

— Келлен?

Женский голос.

Фериус? Нет, голос слишком молодой. Шелла? Нет, не слышно ее самоуверенных интонаций. В моей жизни не так уж много женщин, и следовало догадаться быстрее, но мозг был затуманен зельем и соображал я туго. К тому же мог ли я ожидать, что когда-нибудь она снова заговорит со мной?

— Нифения?

Хриплый шепот, едва слышный даже мне самому. Где уж надеяться, что он долетит до сада? Я попытался снова, но из горла вырвался лишь мучительный стон.

— Келлен, это… я.

Как же много всего было в этом «я». Прорва смыслов, которые я не мог понять, но было приятно, что она сделала такую длинную паузу перед таким коротким словом.

— Келлен, я понимаю, что ты злишься, но…

Кажется, она сказала что-то еще, но я был слишком ошеломлен этим «ты злишься». На что мне злиться? Разве Нифения опоила меня зельем, привязала к столу и всю ночь втыкала иголки мне в руки?

Медь… Слово выплыло из ниоткуда. Медь — для магии огня. Для огненных заклинаний, для молний. Прошедшей ночью отец выжег контрсигиллы огня, лишив меня еще одной формы магии.

— …Фериус, — говорила меж тем Нифения.

Что там насчет Фериус?

Я попытался сосредоточиться на ее словах, но выкинув из головы мысли о меди.

— …маски, но никто не…

Кто-то видел, как за городом на Фериус напали несколько человек в масках — вот что говорила Нифения. Наконец-то смысл слов дошел до меня. Проклятие! Почему я не могу нормально соображать?

Это из-за зелий твоей матери, дурень. Она знает свое дело — так что даже и не пытайся.

— …два дня с тех пор, как…

Ладно, я не сосредоточусь, не смогу ясно мыслить. Что остается? Идти окольным путем. Нифения стоит под окном; она не пришла бы, если б знала о Черной Тени. Стало быть, родители держат это в секрете. Нифения окликала меня из сада. Значит, она пыталась навестить меня, но получила от ворот поворот.

— …когда вы с Шелой пошли в…

Проклятие! Что она сказала о Шелле? О Шелле и обо мне. Видимо, Нифения думает, что Шелла здесь. Очевидно, мои родители сказали, что пока не пускают нас обоих на занятия.