из комнаты переговоров.

***

Роза

Выглядываю из окна, чтобы убедиться, что папа с мамой заняты тем, что о чём-то опять спорят. И, судя по маминому выражению лица, она с ним не согласна и соглашаться не намерена.

Бывает у них и такое, но обычно они быстро мирятся. Папа умеет красиво извиняться. С цветами, поцелуями и с особой романтичностью в словах. Даже не переживаю насчёт этого. Не разведутся они никогда, и это точно. Поэтому я спокойна.

Закрываю окно и выскальзываю из своей комнаты прямиком в личные апартаменты Виктора Есенского, расположенные на том же этаже, что и мои. Спешу к своему мужчине, который вместе с папой приехал с работы и даже отужинал с нами. Точнее, папа вместе с Виком приехал, потому что обычно трудяга-папуля так рано не возвращается.

Без стука вхожу в комнату, заставая своего мужчину за ноутбуком со смурным и озадаченным выражением лица. Предпочла бы застать его в момент переодевания, но, увы. Фортуна сегодня не на моей стороне.

— Привет, — тяну, закрывая за собой дверь на замок. Чтобы никто нам не помешал и не застал в самый пикантный или около пикантный момент.

— Цветочек, — на его губах появляется улыбка. Закрыв свой компьютер, откладывает его в сторону и протягивает руки в мою сторону. — Иди ко мне! Я скучал!

— И даже мои сюрпризы не помогли? — интересуюсь с глупой влюблённой мордашкой на лице. Подхожу к нему и сажусь перед ним. Наклоняюсь вперёд и быстро целую его. Коротко и почти невесомо чмокаю в губы. — Я скучала по тебе. Сильно-сильно. Чуть с ума не сошла.

— Ещё больше, чем обычно? — подкалывает, за что получает мстительный щипок за бицепс.

— Смешно! Не могу! — восклицаю и ударяю его кулачком в плечо, потому что щипок не сработал. Он даже не скривился. — Я, правда, соскучилась по тебе.

— Не верю, — бросает, требуя доказательств того, что весь день я думала лишь о нём и не могла коснуться. Что всей своей душой желала оказаться рядом с ним. Прижаться к нему. Обнимать, целовать и шептать о том, какие чувства он вызывает во мне.

— А ты поверь, — произношу и начинаю смеяться, но всё же целую его вновь. Уже дольше и так, как мы оба желаем. Со всей страстью и силой, что есть в нас двоих. Руки Вика оказываются на моих ягодицах почти сразу же. Потянув на себя, Виктор заставляет пересесть к нему на колени и оказаться полностью в его власти, как в те наши две ночи, которые я никогда не забуду.

— Сладкий, вкусный Цветочек, я бы тебя сейчас съел, но…

— Но мы не одни дома, — договариваю за него. — Мама сегодня догадалась, что мы с тобой вместе теперь, — рассказываю, продолжая сидеть у него на коленках и наслаждаться тем, что слегка упирается мне в ногу.

— По трусикам? — ухмыляется.

— Ага.

— И зачем ты мне сразу две подкинула?

— Я больше их подкинула, но… просто ты не всё нашёл, — якобы виновато оповещаю мужчину о грядущих сюрпризах.

— Больше? Зачем?

— Это ритуал на верность. Пока где-то в твоих личных вещах есть моё нижнее бельё, ты на других девушек смотреть не сможешь и будешь только со мной.

— Кристина подсказала? — догадывается, и я киваю. — Не удивительно. Вы когда собираетесь вместе, от вас и большего ожидать можно. Хорошо, что не сердце Купидона, а просто твои трусики.

Сердце Купидона? Он что несёт вообще?

— Иди ты! — легко толкаю его, опрокидываю на спину. Сама же продолжаю сидеть, оседлав его и получив немыслимую власть над Виктором. — И как у тебя прошёл день? Как первый рабочий день? — интересуюсь, проводя руками по его груди.

— Скукота, — вздыхает, наслаждаясь моими ласками. — Отец ожидает от меня большего, что я пока могу дать. Давит без конца и хочет привести к уму-разуму.

— Ну, папа такой, — киваю, понимая, о чём он. — Уж прости. Другого у нас нет.

— А в остальном работа как работа. Ничего удивительного и неожиданного. Совещания, бумаги различные, подчинённые, доклады.

— Звучит скучно, — тяну. — По мне, спорт даже интереснее. Там ты всегда в движении. И… а в офисе только за столом и в одном кабинете. Я бы точно не смогла. Померла от однообразия дней.

— Поэтому ты будешь заниматься тем, что тебе нравится. А я буду работать там, где должен, чтобы обеспечить своей семье безбедное существование.

— Мне не нравится, — честно признаюсь. — Ты будто бы ломаешь свою жизнь только затем, чтобы мы жили счастливо. Так нельзя. Я не хочу, чтобы ты ломал её ради меня. Надо искать компромисс.

— Ради тебя я готов и на большее, — почти что в любви признаётся.

— Это чертовски мило, но я такой жертвы не принимаю, — объявляю, скрестив руки на груди. — Мама говорит, что человек в жизни должен быть занят тем, что ему нравится. Иначе это каторга.

— Как Настя отреагировала на наш союз? — меняет тему, но я делаю вид, что не обращаю на это внимания. Мы потом вернёмся к этой неприятной теме.

— Ой! Мама сказала, что злится, — рассказываю с улыбкой и лёгкой завистью. — Потому что из-за меня её любимый мальчик будет страдать. Жалеет тебя.

— Настя в своём стиле! — хохочет от души Виктор. — Боже! Теперь будет кому жаловаться на косяки своей девушки. Но она не против того, что между нами?

— Она говорит, что это было ожидаемо. Что догадывалась, что однажды у нас что-то такое выйдет. Но она своему мальчику не такой пары желала, — театрально обижаюсь.

— Ой! Не могу! Ой! Прекрати! — продолжает рвать живот любимый мальчик моей мамы, но в одну секунду он успокаивается и напрягается, когда в дверь его комнаты начинают стучать. И такие сильные удары точно не у мамы.

— Виктор? Роза? Вы чего там заперлись? — кричит папа, ещё раз постучав в дверь.

Хана! Хана! Нам хана!

Бежим! Спасайся, кто может!

***

Виктор

— Чёрт! Чёрт! Чёрт! — чертыхается Цветочек, глядя на дверь с диким страхом и паникой. — Он нас сейчас убьёт! — спрыгивает с меня и открывает мой ноутбук, создавая себе алиби. Якобы она в мою комнату не чтобы ко мне приставать пришла, а чтобы посидеть в компьютере. Ну конечно. У неё же своего нет. Если бы… Три ноутбука в шкафу.

— Эй! Чего затихли? — продолжает отец по ту сторону двери.

— Уже иду, пап, — отзываюсь ему и, кинув на Розу вопросительный взгляд и получив кивок, спешу открыть дверь. — Добро пожаловать, — раскрываю перед ним дверь и впускаю внутрь.

— Вы чего заперлись? — возмущается он и проходит в комнату, странно косясь на нас.

— Всё просто, — бросает ему