увидеть среди встречающих, и наконец чуть раздвинул губы в ответ на широкую улыбку встречающего.

– Мы готовы сразу доставить вас в клинику, господин Бланк.

– Я предполагаю прибыть в «Ассуту» через день. Сейчас отвезите меня в отель.

– Если вы, господин Бланк, сначала хотите отдохнуть от перелета, то смею вас уверить, что у нас для этого созданы все условия.

– Не сомневаюсь. Однако есть дела, которые я должен закончить до того, как лягу в клинику.

– Понимаю.

Представитель клиники склонил голову и незаметно подавил зевок. Все-таки это ужасно – так рано вставать!

– Прошу за мной, господин Бланк. Автомобиль ждет нас на ВИП-стоянке.

Он первым подбежал к автомобилю и открыл перед мужчиной дверь. Бланк с видимым трудом забрался на высокое сиденье джипа.

– Ваш отель, господин Бланк?

Он ожидал, что тот назовет один из люксовых отелей, и приготовился похвалить его выбор. Про люксовые отели он кое-что знал!

– «Инта».

– «Инта»? – не сдержав недоумения, переспросил встречающий. – Это же…

– В Яффе. Недалеко от стадиона «Блумфилд», – уточнил Бланк.

– Конечно, доставим с превеликим удовольствием.

Всю дорогу до отеля встречающий так и сидел с широкой улыбкой, пытаясь понять, зачем человеку с такими средствами селиться в непритязательной «Инте».

– Послезавтра приезжайте за мной в девять, – сказал Бланк, медленно выбираясь из автомобиля.

– Конечно, конечно. Мы будем минута в минуту, – помогая приезжему ступить на выложенный плиткой тротуар, расплылся в улыбке представитель клиники. – Хорошего отдыха и до скорой встречи! Я прослежу лично. Буду рад.

– До чего ты мне надоел, – себе под нос пробурчал Бланк и толкнул дверь гостиницы.

Через десять минут он смог наконец с наслаждением усесться на небольшой диванчик, повернутый к открытому балкону. Номер был достаточно просторный, кондиционер работал, на столике у кровати стояла бутылка минеральной воды. Что еще нужно человеку для счастья?

Бланк почти задремал, когда в дверь негромко постучали. Неслышными шагами вошел невысокий молодой человек и поклонился.

– А ты шутник, – повернулся к вошедшему господин. – Бланк значит «кристально чистый». Я думал, будет Кац или что-то в этом духе. Хотя «праведный жрец», так вроде фамилия переводится, было бы еще смешнее, тут ты прав.

Вошедший чуть улыбнулся и, подойдя, сел в кресло у кровати.

Бланк отпил виски и пристально посмотрел на гостя.

– Не перестаю удивляться тебе. Ты практически совершенен и знаешь об этом. Твое происхождение, образование, профессиональные навыки возносят тебя на недосягаемую для простых смертных высоту. Однако в тебе полностью отсутствует патентованное высокомерие. Ты не нарцисс, ты не похож на человека-достигатора и не страдаешь дефицитом эмпатии. Ради меня ты рискнул многим. Если в твоей конторе узнают, чем ты занимался в России…

– Там не узнают. И не переоценивай моих усилий. Это было не так сложно. Кроме того, я получил удовольствие.

– Удовольствие, говоришь?

Бланк зашелся мелким смехом и покачал головой.

– Ты в который раз потрясаешь меня, мой мальчик. Кстати, здесь можно говорить?

Бланк с тревогой глянул на собеседника. Тот кивнул:

– Не волнуйся. Жучков здесь нет. Можно говорить свободно.

– На глазах у ментов забрать из машины тубус с картиной и уйти незамеченным практически средь бела дня. И это ты называешь удовольствием! Кстати, как там в России? Никакого шума по твоему поводу?

– Все чисто. После твоего отъезда я закончил свои дела и ушел через Финляндию. Насколько я знаю, дело не закрыто, но, по мнению полковника Сидорова, это стопроцентный висяк. Ни улик, ни следов.

– Бог дал, Бог взял, – пожал плечами Бланк и помассировал левую руку.

– Болит? – участливо и немного виновато спросил гость.

– Не волнуйся. Ты сработал виртуозно. Зажило как на собаке.

Гость тонко улыбнулся.

– Кстати, правильно, что не взял денег. Наверняка меченые. А как насчет того придурка-банкира, который мешался под ногами? – отпив из бутылочки с минеральной водой, поинтересовался Бланк.

– До сих пор ищут.

– Не найдут, надеюсь?

– Разумеется.

Бланк довольно кивнул:

– Одним жадным идиотом меньше.

Он снова отпил из бутылочки и шумно выдохнул.

– Всю дорогу сушняк мучил. И боль не отпускала.

– «Ассута» готова к приему.

– Знаю, знаю. Хорошо, что клиника негосударственная. Никаких лишних вопросов. Денежки заплатил – и можешь расслабиться.

– Там лучшие специалисты в области онкологии.

– Ты хочешь меня подбодрить? Не утруждайся, мой милый. Я и так в тонусе. Если бы было можно, в самолете спел бы «Семь сорок». Побоялся публику шокировать.

– Не скромничай. Все мы помним юбилей дедушки Соломона.

– Ты всегда найдешь возможность сказать приятное, мой мальчик. Гила хорошо тебя воспитала.

Гость прижал руку к груди:

– Спасибо.

Бланк допил воду и оглянулся.

– Она здесь?

– Да.

Молодой человек встал и принес стоящий у двери плоский ящик, больше похожий на кофр для одежды.

Бланк встал навстречу.

– Кстати, эти идиоты свернули полотно лицевой стороной внутрь! Профаны! Хорошо, что ты переложил ее, мой друг.

– Вайгельман сам упаковывал. Уверил, что так она будет сохраннее при транспортировке. Завтра утром за ней приедет человек от лорда Бартона. Охрана обеспечена и с их, и с нашей стороны. Через сутки ее получит новый хозяин, и деньги сразу поступят на твой счет.

– Проблемы при перевозке были?

– Ни о чем не беспокойся. Картина у нас, аванс уже в клинике, к отправке в Англию все готово. Кстати, остальная сумма за лечение…

– Давай о лечении поговорим позже. Я хочу немного посмотреть на нее. Надеюсь, меня не охватит непреодолимое чувство сожаления.

Молодой человек едва заметно усмехнулся, положил кофр на стол и аккуратно открыл.

– Поставь ее у кровати. Там свет правильный.

Молодой человек установил картину и встал у Бланка за спиной.

– Сядь со мной, – попросил тот.

Они сели рядом и стали смотреть на картину.

– Знаешь, в сорок первом, после бомбежки резиденции на Даунинг-стрит Черчилль перебрался в бункер под зданием правительства и организовал там штаб. Клементина, кстати, все время была рядом. Представляешь себе, как это было? Холодные цементные стены, казенная мебель, искусственное освещение, дым от сигар Уинстона. Все время он там не сидел, разумеется. Постоянно объезжал пострадавшие от бомбежек районы, появлялся в самых опасных местах и везде поднимал руку с раздвинутыми пальцами. Бывали дни, когда, наверное, только он один верил в эту victory. Как среди этого ужаса он смог выкроить часы для живописи? Как среди бедлама умудрился не забыть о русском, с которым однажды в Москве выкурил сигару? Если подумать, то на черта тот ему сдался? Других, что ли, забот нет?

Бланк, прищурившись, посмотрел на гостя:

– Что думаешь, мой друг?

Молодой человек пожал плечами. Бланк с улыбкой потрепал его по колену.

– Вам, молодым, уже не понять. Утопающий в зелени деревенский пруд, рыбки. Милая пасторальная картинка, не более. А